— Это ведьма. Едва почувствовала прикосновение моего эфира к своей ауре, сразу дала отпор. — Тихо протараторил Мишка, тихим голосом.
— Что будем делать? — Спросил Егор, продолжая улыбаться.
— Оставайтесь рядом с Женькой. — Попросил Мишка. — Ведьма глаз положила на его амулет. Поэтому, постарается отобрать его или украсть.
— Понял. Как слезет со столба, мы тут же организуем ловлю на живца.
— Хорошо. Тогда я пойду, прослежу за ней. — Поставил в известность воеводу странник.
— Возьми Кузьму с собой на всякий случай. По всему видно, здешняя ведьма весьма сильная, раз может в последний день Масленицы по ярмарке гулять безнаказанно.
— У неё выбора не было. Колдовство обратно на неё вернулось, вот и пришла. Поэтому и Сороку под охрану нужно взять и чтобы ни один человек с хмурым лицом к ней не приближался. — Тараторил Мишка. — Да и к Женьке тоже. Если человек веселится, смеётся на масленице, принимает участие в играх и забавах — значит, чист помыслами, ибо хочет, чтобы всё зло, что скопилось в его теле и помыслах сгорело вместе с Масленицей. А если ходит хмурый, блинов мало есть, от игрищ отказывается — значит, любит и лелеет зло в своей душе, своих помыслах и поступках. Вот от таких людей и держи Женьку с Сорокой подальше. А я за ведьмой прослежу. Хочу убедиться в том, что не ошибся.
Егор кивнул и как только Мишка скрылся в толпе, подозвал к себе Кузьму, Льва и Антона с Ванькой. Только молодой странник уже не видел этого, он шел по следу злобной ауры, причинившей ему такую острую боль. След привёл его к огороженной части на деревенской площади. Тут за забором из двух горизонтально прибитых досок к столбам, вбитым в землю по кругу, соревновались молодые наездники в мастерстве объезжать лошадей. Один за другим удальцы выходили в круг и взбирались на спины необъезженных скакунов, чтобы продержаться на них дольше, чем остальные. Зрелище молодецкой удали и ловкости, заставляло толпу зевак кричать от восторга, хлопать в ладоши, улюлюкать, смеяться. И как прежде в глаза страннику бросилась одна единственная угрюмая личность, что брезгливо взглянула на очередного наездника, что-то презрительно прошептала и, отвернувшись, ушла. В тот же миг, необъезженный скакун подвернул ногу, упал и сломал конечности. Раздалось жалобное лошадиное ржанье, заставившее толпу гуляк умолкнуть. Люди бросились на помощь сломавшей ноги лошади.
— Да как же так. — Услышал Мишка слова коневода, выставившего своего самого лучшего необъезженного жеребца на масленичные гуляния. — Здесь же не за что споткнуться. Я сам загон проверял, лично. Да как же такое могло случиться. Что же теперь делать?! Я же столько сил вложил, чтобы его вывести! Хлевник и тот его пожалел, не стал изводить, и тут вдруг такая напасть. — Чуть не плача причитал мужик.
