Когда я почувствовал влажность на своем плече, то притянул ее в свои объятия и позволил ей выплакать все это, желая, чтобы она побыла сильной еще немного.
Все почти закончилось, и когда закончится, я проведу остаток жизни, пытаясь помириться с ней.
Глава 17
Уиллоу
Следующие четыре дня прошли как повторяющийся цикл.
Пирс исчезал до поздней ночи, а потом возвращался и пользовался моим телом до самого утра.
Я начала задаваться вопросом, спал ли вообще этот мужчина. Если он это делал, я всегда была слишком погружена в собственный сон, чтобы это заметить. Несмотря на наш животный секс, мы никогда не разговаривали. Я начинала чувствовать себя как безмозглый сосуд, предназначенный просто для того, чтобы он мог с ним поиграть, когда было настроение.
То, что я застряла в доме, начинало сводить меня с ума. Я знала, что нужна ему для чего-то, но каждый раз разум был пуст, когда я размышляла о том, для чего же именно. Мне нужны были ответы, а раздвигать для него ноги – это не способ их получить. Так я просидела за обеденным столом до трех утра.
Мои глаза слипались; Мне было скучно до безумия. Когда я услышала, как он вошел в дом, ручка в моей руке застыла над книжкой с судоку.
― Знаешь, некоторые люди сходят с ума, когда причиняют боль другим людям. Наблюдают за их муками. Ломают их.
Классический Пирс ― он никогда не мог просто поприветствовать меня.
― Это то, что ты делаешь со мной?
Я осторожно взглянула на него. Он выглядел более расслабленным, чем с тех пор, как мы познакомились.
― Иногда. Я не кайфую от этого, а просто хочу причинять тебе боль. По какой-то причине это заставляет тебя цепляться за меня сильнее. Это скорее ради контроля. Разве ты не заметила, насколько стала сговорчивее? Ты открываешь рот в единственном случае ― когда выкрикиваешь мое имя. По крайней мере, ты нашла свое призвание в жизни.
Он снял свой галстук и начал двигаться ко мне. Я не поменяла позу, хотя мне хотелось спуститься на пол. Его слова были оружием, и он хорошо им пользовался, точно зная, как ранить меня. Я никогда не должна была привязываться к этому извращенному ублюдку. Гораздо легче сказать, чем сделать. Он был единственным человеком, с которым мне приходилось разговаривать. С кем я обедала. Сон, секс, ссоры и даже небольшие приступы смеха были с ним.
Он заставил меня видеть только себя. Больше в голове ничего не было. Я чувствовала себя наркоманом, всегда нуждающимся в дозе. Даже когда я хотела ответов ― нуждалась в них ― мое тело жаждало его. Мой разум хотел услышать все его больные сладкие пустяки.
