— Зачем ты пришла?! — голос молодого жреца походил на приглушённый рык дикого зверя.
Девушка не шелохнулась, светлым облаком закрыв от него звёздное небо. Десять лун назад Амени вызвал его в келью и передал желание фараона знать благосклонность богов. И вот уже которую ночь Пентаур напрасно вглядывается в небо, не в силах по движению светил предсказать будущее своего народа. Пред глазами, затмевая звёзды, стояло лицо Божественного, и молодой жрец всякий раз закрывал глаза, чтобы не видеть больше пустой взгляд, которым наградил его фараон, когда в последний раз возложил дары к ногам статуи Пта. Следом шла царица, и сердце Пентаура сжалось, когда он увидел её бескровное лицо. Амени подтвердил самые страшные опасения — фараон решил получить у богов разрешение на поиск новой царицы.
— Во дворце ни для кого не секрет, что Сети прочит на место Никотрисы свою старшую дочь, но Асенат ещё так юна. Пройдёт по меньшей мере два года, прежде чем могущественная Таверет ниспошлёт девочке желанное дитя. И всё же фараон ждёт ответ от бога, и этот ответ принесёшь ему ты. Никому другому я не могу доверить судьбу Кемета, только тебе, Пентаур.
И вот Пентаур вновь лежал у ног Пта, обессиленный от молитв и страха своего невежества. Глаза болели от бесчисленных папирусов, которые он прочитывал, чтобы разгадать движения светил. И последнее, что сейчас нужно было ему — это борьба с собственной плотью, итак истощённой постом и ночными бдениями.
— Зачем ты пришла? — повторил он твёрже. — Я велел не тревожить меня в часы работы.
— Ты не спишь, ты не ешь.
— Откуда ты знаешь? — голос его дрогнул. — Или танцовщицам разрешено подглядывать за жрецами?!
Он так ударил кулаком по столу, что один камушек скатился с края папируса. Пентаур опомнился и вернул его на место.
— Почему ты так зол на меня? В чём я провинилась? Даже жена Амени больше не посылает за мной, когда приходит в храм…
Сердце Пентаура сжалось. То ли думы о фараоне не оставляют Амени времени на устройство судьбы девушки, то ли он давно всё решил и просто не желает отвлекать Пентаура лишними тревогами от выполнения приказа Божественного.
— Я уже который день прихожу к тебе, — голос Нен-Нуфер звенел от сдерживаемых слёз. — Но ты так занят, что не видишь меня, когда я стою у тебя за спиной.
Сердце Пентаура забилось сильнее. Неужели она следит за ним так же, как он следит за ней…
Нен-Нуфер отошла от лестницы и облокотилась на парапет, устремив взор на освещённый царский дворец. Пентаур остался за столом, хотя и понимал, что она ждёт, когда он, как прежде, встанет рядом. Минуты тянулись самым тягучим мёдом. Нен-Нуфер молчала и ждала. Ждала его. Сердце Пентаура сжалось, а потом заколотилось с такой силой, что подпрыгнуло к самому горлу, и будто неведомая сила подняла жреца на ноги и отнесла к парапету, где он забился в самый угол, чтобы даже вытянутой рукой, даже указательным пальцем не дотронуться до светящегося в темноте плеча. Но, увы, и на таком расстоянии ноздри щекотал приторный аромат притираний. От Нен-Нуфер пахло женщиной. Она выросла, и эти стены теперь не оберегают её, а прячут от жизни.
