Учитывая все вышесказанное, а также богатство исследований, посвященных отдельным античным писателям, автор счел необходимым взять в качестве непосредственного объекта для дискуссии лишь те работы, обсуждение которых отвечает общему замыслу данной книги. Так, в отдельном параграфе рассматриваются утопические идеи Древнего Востока. Это было сделано не столько для подтверждения бесспорного в целом положения, согласно которому сам феномен социального утопизма появляется в период разложения первобытнообщинного строя и складывания раннегосударственных структур, сколько для характеристики типологической близости многих утопических идей античности к древним ближневосточным, с одной стороны, и выявления уникальности рационалистической утопической традиции, возникшей в Древней Греции в эпоху культурного переворота, — с другой. Этот контраст становится тем ярче, чем больше современной наукой вскрывается теснейшая взаимосвязь в развитии греческого и ближневосточных обществ,[19] требующая изучать историю Греции «как часть истории Ближнего Востока».[20]
За пределами нашего исследования оказалась история утопической мысли Древнего Рима. Причина состоит не в том, что мы разделяем категорические суждения о полной противоположности «римского духа» всякому утопизму[21] или же об отсутствии в римской утопии какой бы то ни было новизны по сравнению с греческой[22] и т. д., но исключительно в ограниченном объеме нашей книги. Круг затрагиваемых в ней вопросов и без того оказался слишком широким. Автор полностью отдает себе отчет в том, что каждый из этих вопросов мог бы стать предметом для отдельного обстоятельного исследования. Но даже не способный избежать некоторой поверхностности анализ общих проблем, встающих перед современными учеными, является, на наш взгляд, необходимым звеном в цепи той многогранной работы, которая завершится лишь в результате совместных усилий специалистов из разных областей гуманитарной науки.
Глава I. (ВВОДНАЯ) ПОНЯТИЕ «УТОПИЯ» И АНТИЧНАЯ ОБЩЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ
Даже при самом первом приближении к проблеме содержания понятия «утопия» мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией. Огромное количество существующих интерпретаций данного понятия как бы спонтанно порождает необходимость появления новых, почти не оставляя надежды на достижение единства в научном мире. У современного исследователя мнение о том, что в основе противоречивых оценок утопии лежит изначально двойственный смысл, вложенный в этот термин его творцом Т. Мором, может вызвать в лучшем случае скептическую улыбку. Ведь многих социологов и литературоведов уже давно не удовлетворяет «двойное прочтение», возможно, нарочитой игры греческих слов, созданной Мором при их передаче в латинской транскрипции — «несуществующая страна» (ou—topia) или «благословенная страна» (eu—topia). Эта неудовлетворенность выражается, в частности, в усилении многозначности этого понятия, во введении все новых словообразований.. Так появились «какотопия», «антиутопия», по смыслу противоположные утопии; «энтопия», характеризующая реализованный идеальный проект; «контратопия» — выбор наилучшего из двух воображаемых обществ; «дистопия», употребляемая в смысле либо аналогичном антиутопии, либо как образ государственной организации, демонстрирующий крах любых утопические иллюзий, и т. д.
