Непостижимость страданий невинного человека глубоко волновала греков. Подобная проблема всегда болезненна для религиозного сознания. Представьте себе: Бог счастлив, а человек мучается. Если сказать, что наши муки проистекают из заслуженного наказания, посланного Богом, то можно смириться с ними. Но если мы не считаем себя грешниками? Если мы, напротив, считаем, что всегда делали или по крайней мере пытались, насколько это в наших силах, делать все, что нравственный закон требовал от нас? Тогда деятельность богов в отношении к нам становится совершенно непонятной, и мы обречены блуждать в потемках.
С ранних пор греки были заняты этой проблемой. Они обнаружили два способа ее разрешения. Первый, который сами же вскоре отвергли, заключался в простом расширении понятия страдания, равного воздаянию. Возмездие Зевса иногда запаздывает: «Зевс пошлет на преступников, пусть и поздно, ту, что карает — Эринию».[65] Бывает, что Зевс наказывает не самого провинившегося, но его потомков. Для традиционного общества это вполне справедливо, поскольку основной социальной единицей для него является не индивид, а семья. Таким образом, считается, что вина отца переходит на его детей. И даже если эти дети как индивиды могут быть невинными, коллективно они виновны, а потому и подвержены наказанию.
Однако в Греции, равно как и в Иудее,[66] нравственное сознание вскоре подняло бунт против идеи наследственной вины:
Отче Зевс, да будет мило богам, чтоб гнусные с дерзостью слюбились и чтобы милы были их духу пакостные дела, и если кто их искусно чинит, на богов ничуть не глядя, так пусть он же бедой заплатит, а уж впредь бедою детей не станут отца бесчинства. Дети неправедного отца, если мыслят и поступают правильно ... одинаково с согражданами, чтоб такие за преступление отцов не платили.[67]
Таким образом, человек сам отвечает за свои поступки, и проблема остается нерешенной: почему страдает невинный?
Столкнувшись с подобным вопросом лицом к лицу, глубоко религиозный человек, который верит в Бога, причем в справедливого Бога, который не может прийти к выводу, что Бог не существует или что Он несправедлив, в конце концов начинает искать Бога в собственной душе. Легко понять, что подобные страстные поиски Бога вскармливают и усиливают личную религию.
Уже многого стоит сохранять веру в Бога посреди полной тьмы. Признаки божественного уловить нелегко.
Зевсова воля, она всегда
Неуловима, недостижима,
