Через очки я увидел какое-то движение, как будто голубые пылинки. Они кружились с пола, поднимались, потом раздувались. Сперва я подумал, что это пленка испортилась, тлеет у нас на глазах, загоревшись. Но мы видели не дым.
Туманные щупальца приняли форму. Они напоминали что-то вроде людей, только вырезанных из мясистых синих теней. Они отскакивали друг от друга, кружились, опадали и снова поднимались.
Я снял очки. Без них на экране было видно только Элвиса и куриный парад. Снова надел. Силуэты вернулись. Я бросил взгляд на Элвиса. Он придвинулся, как будто это поможет понять, что он видит.
У силуэтов были огромные рты, полные зубов, и зубы казались длинными и острыми, как ножи дамасской стали. Они плыли вокруг трясущегося Элвиса и танцующих дамочек, а затем одна тень, толстая и злая, бросилась на камеру, разинув рот размером с канализационный люк, и все шире и шире, словно вход в Карлсбадские пещеры.
Она как будто отскочила от камеры, хотя та даже не пошевелилась. Призрачные руки пытались схватить Элвиса, но только проходили сквозь. Танцовщицы – это я их так назвал любя, - оставались невредимыми, двигались и пели свой дурацкий шлягер.
Затем склейка – и экран потемнел.
- Почему мы смотрим это сейчас? – спрашивает Элвис. – Это же было давным-давно.
- Кое-что началось, - отвечает Полковник. – Мы думаем, что это, включая фильм, связано.
Когда Полковник ушел, мы пересмотрели фильм, потом выключили и сидели в темноте, все еще в темных очках.
- Ты представляешь, какую хуйню я пел? – говорит Элвис. – Я тебе кое в чем признаюсь, Джонни, но это не для ушей придурков из соседней комнаты. Только между нами, понял?
- Понял, - отвечаю, - буду нем как рыба и все такое.
- Полковник – этот жирный засранец – запер мою маму в лимбо.
- Ты уже говорил, - отвечаю я.
- Да, только я не говорил, что она меня навещает.
- Вообще-то тоже говорил, - отвечаю.
- Серьезно?
- Несколько раз. Во сне, или когда ты в звуконепроницаемой камере.
- Бля. Полковник прав, старею.
- Просто делами загрузился, - говорю.
- Полковник каждый раз мне говорит: вот прикончим того-то – и он пойдет в Белый дом и попросит у Никсона, чтобы ее отпустили, отправили к свету. Но он никогда ее не отпустит, она никогда не отправится к свету.
- А ты точно знаешь, что она отправится к свету?
Он снял очки, посмотрел на меня.
- Охренел, Джонни? Естественно.
