Тим пришел следом за мной и бросил ключи на стойку.
– Твою мать, Брэнт, – разгневался он. – Ты наконец–то встретил человека, за которого стоит держаться, и просто позволишь чмошнику Марти обгадить тебе жизнь?
– А что еще я должен делать? – заорал я. – Я его недостоин. Наши различия никуда не делись, они нависают над нами. Даже его сестра заметила!
Тим прыснул.
– Его сестра – сука.
– Он лучше меня. Он заслуживает лучшего человека, чем я. Кого–то умнее, того, кто поймет, какого хера он несет, когда объясняет про статистику и финансирование.
Тим фыркнул и покачал головой.
– Он не лучше тебя. Просто ты другой. Никто из вас не лучше и не хуже другого. Брэнт, ты классный парень, один из лучших среди моих знакомых. И любой парень, независимо от того, насколько он умен и чем зарабатывает на жизнь, будет счастлив встречаться с тобой.
Я снял пакет со льдом с руки и приложил ко лбу. У меня страшно трещала голова. Вдруг холод тормознет угрожавшие пролиться слезы.
Внезапно раздался стук в дверь. Я убрал лед ото лба и посмотрел на Тима.
– Если это Марти, я убью его к херам собачьим.
Я встал в дверном проеме кухни в ожидании, кого же впустит Тим. Пришел не Марти.
Пришел Логан.
Первое, что я заметил – он плакал.
Мои внутренности скрутило. Второе, что я заметил – бумаги в его руках.
Он тяжело сглотнул.
– Твоя налоговая декларация. – Он прошел к обеденному столу и достал ручку. – Если подпишешь сейчас, то избавишь себя от необходимости видеться со мной.
Я покачал головой. Но не смог выдавить из себя ни слова. Глаза покалывало, в груди болело. Но каким–то образом я умудрился подойти к нему и взять ручку.
– Все не так, – мягко начал я. – Пожалуйста, выслушай…
– Ты не обязан объяснять. – Он покачал головой и вздернул подбородок. – По правде говоря, я бы предпочел, чтоб ты молчал.
– Но слова Марти – ложь.
– Брэнт, пожалуйста, не усложняй.
И тогда я осознал: было слишком поздно. Он не хотел иметь со мной ничего общего. Я не должен был удивляться, но в груди пылала глухая боль, отчего глаза наполнились влагой.
Я втянул воздуха и приказал себе не реветь.
Черт, я не плакал несколько лет. Я затряс головой и поставил подпись на бумагах. И подписал я не только долбаную налоговую декларацию. Я подписал окончание наших отношений. Все было кончено.
Я посмотрел на него и понял, что мои слезы поразили его, но он все равно молчал. Он был так невозмутим, так собран. А я, блин, разваливался на куски.
– Пожалуйста… – начал говорить я, но он взял бумаги и отступил назад.
