. На французском. Вратарь обожал шахматы, готовить и реконструировать свои владения. Он в мгновение ока мог избавиться от акцента, чтобы договориться о цене с местными на лесопилке. А потом резко включить свой «мафиозный» русский говор, и люди вокруг едва понимали, что он там несет, а Майк изо всех сил пытался сохранить серьезную мину.
По правде говоря, этим мелодичным акцентом Майк мог наслаждаться часами.
Он опустил коробку рядом с книжными полками и отошел в сторону, чтобы не мешать Алексею поставить его ношу.
— У тебя там что? Кирпичи?
— Самоучители по игре в шахматы.
Алексей подмигнул и пошел за очередной коробкой.
— Как жаль, что они бесполезны.
Майк теперь не уступал ему в шахматах, да и в любых спорах, от политики до хоккея, и Алексей не скрывал, как ему нравились их перебранки. Черт побери, да иногда он специально их начинал.
Но одна тайна снедала Майка каждый божий день. Тайна, которую он обязан открыть Белову в ближайшее время.
Майк приготовился поднять свой конец дивана, когда в кармане громко, на весь лифт, зазвонил телефон. Эрдо вытащил его и скривился.
Дом.
Почему номер родителей до сих пор так записан?
Майк растянул губы в улыбке.
— Секунду.
Алексей кивнул и, прислонившись бедром к спинке дивана, сложил руки поверх широкой груди.
Майк отвернулся.
— Привет, мам.
— Сынок, где ты?
Майк вздохнул. Отец.
— Привет, пап. Я в новой квартире. Вроде ж говорил, что сегодня переезжаю?
— А разве ты не должен быть на льду или в спортзале? Завтра стартует плей-офф.
Можно подумать, Майк не в курсе.
— Мы еще не закончили. Сейчас как раз очень заняты...
— Мы? — уточнил отец, растягивая слово. Майк съежился. — Ты и «кто-то особенный»?
Майк оглянулся на Алексея, и что-то извращенное внутри него заставило выпалить правду.
— Да. — Но затем он резко сдал назад. — В смысле, я здесь с другом. Слушай, мне пора. Мы...
— Ну-ка, постой, парень. Ты не можешь сказать нам что-то такое и просто повесить трубку!
«Разве?»
Майк слишком долго не отвечал, и отец восторженно воскликнул:
— Майк, расскажи о ней! Как ее зовут? Где вы познакомились...
Эрдо сделал то, на что раньше никогда не решался — сбросил звонок собственного отца.
Глубоко вдохнув, Майк прижал телефон ко лбу и постарался заткнуть накатывающую панику, которую спровоцировал отец. Сам же во всем виноват.
Дьявол, не стоило ничего говорить. Правда безудержно рвалась наружу, и он из последних сил этому сопротивлялся. А сейчас, как распоследний идиот, Майк позволил просочиться капле.
