Максим вышел первым — мельком глянул на меня, на его лице не дрогнул ни один мускул. Я перевела дыхание.
Он изменился. Такой же красивый, под пиджаком угадывались литые мышцы, точь-в точь такая же стрижка как и десять лет назад. Только взгляд другой — холодный, жесткий, какой-то отстранённый, что ли. Узнал ли он меня спустя столько лет?
* * *
Что-то в стоявшей женщине-телохранителе было донельзя знакомое. Максим не стал откровенно разглядывать ее — в конце концов у него будет достаточно времени, чтобы разузнать об окружающих его отца людях. Мужчина знал, что охрана отца была более чем надежная, хотя чем черт не шутит. И почему баба?
На протяжении всего времени, что они ехали до особняка Круглова, Макс чувствовал затылком взгляд этой девицы и любопытство все сильнее обуревало его.
По роду своей деятельности ему слишком часто приходилось сталкиваться с совершенно разными людьми в силовых структурах, среди которых было достаточно и из частных охранных предприятий. Как правило женщины, работавшие там, были обыкновенными офисными работниками — аналитиками и программистами. Женщины-телохранители Максиму пока ещё не попадались.
Отец провёл его в свой просторный кабинет, налил в стакан со льдом виски. Что-то говорил, но Макс не слушал. Его взгляд был устремлён на веранду за окном. Она. Эта женщина стояла спиной к нему. На долю секунды мужчина прикрыл веки, погружаясь в воспоминания: белый снег, темно зеленые лапы елей. Смеющиеся, цвета гречишного мёда глаза, сладкие губы, веер чёрных волос, разлитый на снежном покрывале...
— Уля, Уля!
Я остановилась, прислушиваясь к голосу. Неужели я так далеко зашла? С тревогой огляделась вокруг. Ну да, я стояла посередине высохшего болота. Бабушкин голос доносился справа от меня. Отмахнулась от назойливых комаров и, бросив последний взгляд на заманчиво желтеющие ягоды морошки, поспешила в ту сторону, откуда услышала крики.
— Уля, эу!
Под ногой хрустнула сухая ветка, и я чуть не упала. Послышался треск разрываемой материи. Теперь мне точно не отвертеться от строгого выговора — на носу школа, а на лишние вещи денег у бабушки нет.
Мой алюминиевый бидончик откатился в сторону и застыл, рассыпав собранные ягоды. Вот невезуха. Наскоро собрав свой уцелевший урожай, я изо всех сил бросилась по лесной тропинке к дому.
Бабушка была для меня новым человеком. Сблизились мы с ней только последние два года. До этого я ее помнила смутно, и воспоминания эти не из приятных: как она сердито выговаривала что-то маме, а та плакала. Кажется, я была тогда совсем крошечной. Помню только ее резкие слова: «Отдай мне девчонку!»
