Заметив Альму, мужчина поднёс трубку ко рту, выпустил дым и рявкнул не слишком приветливо:
— Представление вечером. Как ты сюда пробралась, девочка?
Взгляд скользнул по платью из дешёвой саржевой ткани и зацепился за оранжевую нашивку на груди. Поздно Альма сообразила прикрыть вышитый под воротником знак приюта: совсем про него забыла, взволнованная побегом. Рука дёрнулась, попытавшись спрятать улику. Но какой теперь в этом был смысл? Незнакомец понял, откуда она.
— Подопечная Маркеса? — спросил он, снова затягиваясь. — Не знал, что старый дуралей разрешает воспитанницам разгуливать по городу в одиночку.
Что ж, она сглупила — пришлось признать: остаться инкогнито, как того хотелось, не получилось.
Мужчина смотрел на Альму сквозь клубы дыма, невысокий, с пышными седыми усами и животом, натянувшим рубашку между полами расстёгнутого сюртука.
— Я хочу в труппу, — сказала Альма, храбро расправив плечи.
Пышные усы дёрнулись.
— Мне есть что предложить.
— И нечего терять, — проницательно заметил незнакомец и отошёл от двери, пропустив Альму внутрь фургончика.
* * *
Этот мужчина, стоявший спиной к окну, Кайрам? Супруг Эстер?
Молох не сдержался — стиснул кулаки. Конечно, Танатос заметил. Заметил его злость и изумлённо вскинул брови, тогда Молох совершил ещё одну непростительную ошибку — послал главе Совета яростный взгляд. Открыл все уязвимые места. Вручил рычаги давления. Ничего не смог с собой поделать.
Теперь Танатос поймёт, что Эстер ему небезразлична, и будет это использовать.
Проклятье!
Держи себя в руках. Держи. Себя. В руках.
Он не мог! Ни одна мышца не подчинялась, взятая под контроль ослепляющей ревностью.
Когда в последний раз Молох терял голову?
Он попытался вернуть на лицо маску невозмутимости, но…
Столько веков он прятал эмоции, старался не выдать ни одной, боялся открыться и теперь чувствовал: привычная броня трескается, рушится под напором клокотавшего в груди гнева.
Ощущать себя любовником при живом муже было незнакомо и не сказать, что приятно. Отвратительно, откровенно говоря. Но Молох был жнецом и знал: смерть дарует освобождение. В том числе и от брачных уз. Никаких прав на погибшую жену Кайрам не имел. Потерял избранницу и обречён на вечные муки плотского голода? Его проблемы. Пусть катится обратно в Пустошь.
Убирайся, Кайрам! Слышишь? Эстер богиня смерти. Её место в Крепости. Рядом с ним, с Молохом.
«Не отдам!»
— Скоро я увижу свою жену? — красные глаза блеснули нетерпением.
