Анна тоже поднялась и, подхватив ещё полную кружку мужа, сказала Косте:
— В Трансильвании самогон до добра не доводит.
— Обычный женский трёп. Не слушай её! — И забрав у жены кружку, Богдан выпил сливовицу одним глотком, даже не поморщившись, тогда как Костю передёрнуло, будто пил он сам. — Живо наверх! Дверь в вашу спальню открыта, а из неё есть выход в ванную. Я бы посоветовал вам сразу лечь спать.
Косте не понравилось, как румын взглянул на Варю, и он притянул её за руку к себе.
— Не беспокойтесь, — процедил Костя сквозь зубы. — Мы не станем злоупотреблять вашим гостеприимством. Мы приехали сюда за фольклором.
— Я только хотел сказать, — всё с тем же смешком продолжил Богдан, — что с петухами деревня начнёт просыпаться, и тишины не будет.
Костя кивнул, а Варя, пытаясь увести разговор в безопасное русло, спросила:
— А если Михей завтра будет пьян, то когда мы с ним сможем поговорить? У нас нет много времени.
Богдан нахмурился так, что густые чёрные брови сошлись у переносицы.
— Я не пророк, но обещаю, что без фольклора вы не уедите. Моя жена знает достаточно песен и даже переведёт их на русский. Да и я могу увести вас в такие дебри трансильванских сказок, что сами не рады будете, что решили копнуть так глубоко. Сказка ложь, да в ней намёк…
— А где вы так хорошо выучили русский? — перебил Костя румына, вновь перехватив его плотоядный взгляд, направленный на Варю.
Богдан поднял со стола керосиновую лампу, и в её свете глаза румына хищно вспыхнули.
— У меня мать из Москвы. А жена из Молдовы. Пришлось выучить.
Он всучил Косте лампу, и тот сразу подтолкнул Варю к лестнице.
— Мы приберём в кухне и поднимемся наверх.
Оба подпрыгнули, так близко прозвучал голос румына, и обернулись: Богдан продолжал стоять у стола.
— Наша спальня в самом конце, если вдруг что понадобится ночью. Но я не советовал бы вам покидать вашу комнату. Дом старый, можно в темноте спокойно свернуть шею.
— Учтём, — буркнул Костя и, обойдя Варю, стал подниматься, держа керосинку на вытянутой руке.
Комната оказалась третьей от лестницы. До спальни хозяев они насчитали ещё четыре. Наверное, такие же крохотные, как и их. Небольшое окно было закрыто ставнями. Костя поставил лампу на малюсенький столик и обернулся к Варе:
— Помнишь, как в Австрии с утра нещадно било в глаза солнце? Здесь нам это не грозит.
Варя кивнула и стянула бадлон. Рядом чернел зев камина, от которого ещё исходило тепло.
— Хорошо, хоть лампу дали, — Костя тоже стянул футболку. — А то чувствуешь себя героем фильма ужасов, а подобное я предпочитаю смотреть из зала.
