Румын улыбнулся, и сейчас улыбка его была обычной, лишь едва открывающей зубы.
— Конечно, мы же в Трансильвании. Обычно они зимуют выше в горах. В деревню суются лишь когда совсем оголодают. Вы что, видели волков?
— Да, — тихо отозвался парень. — Как раз перед вашим появлением. Это я из-за них достал нож.
Румын хохотнул:
— Хотел бы я посмотреть, как ты вспорешь брюхо серого своей игрушкой. Небось, всю дорогу про волков думал, вот и привиделось. Мысль — она материальна, особенно в Трансильвании, запомните это. Оба! Если волки и подходят к деревне, то ближе к полуночи. Не сейчас.
Они сделали очередной поворот, и дорога закончилась — вернее, дальше она не была расчищена. У обочины стоял серый грузовичок со снегоуборочным ковшом. За ним в сторону уходила дорожка, расчищенная лопатами. Должно быть, главная улица деревни. За сугробами торчали частоколы, а за ними в отдалении чернели силуэты домов. Деревня утопала в темноте. Ребята недоуменно переглянулись.
— Мы ложимся спать и встаём по солнцу, — пояснила Анна. — У нас нет здесь электричества.
Она подошла к грузовичку и вынула из кузова керосиновый фонарь. Богдан вытащил из кармана коробок и чиркнул спичкой. Вспыхнул слабый огонь. Анна отрегулировала пламя и, неся фонарь перед собой, повела ребят вглубь деревни. Богдан замыкал шествие.
Калитка отворилась с отвратительным скрипом, как бы нехотя пуская гостей на довольно просторный двор, в центре которого в большом сугробе мёрзли сани, а в глубине чернело бревенчатое здание в два этажа с покатой крышей, облепленной снегом настолько, что не видать было ни одной черепицы. Анна потопталась на крыльце, сбрасывая с валенок снег, и отворила тяжёлую дубовую дверь. Все последовали её примеру, устроив ногами настоящий барабанный концерт.
— Мы держим трактир, — сказала хозяйка, пропуская гостей в просторное помещение, уставленное массивными столами и такими же громоздкими скамейками.
На двух столах горели керосинки, поэтому ребята смогли оценить старинное убранство, вернее его отсутствие — если не брать в расчёт висевшие на одной из стен шкуру медведя и старое ружьё. «А почему здесь нет чеснока?» — чуть не вырвался из уст Кости вопрос, неожиданный даже для него самого. Он смутился и отвёл взгляд от Богдана, который будто прочитал его мысли и гадко улыбался им, вешая свою куртку на оленьи рога, служившие вешалкой. Хозяин жестом пригласил ребят раздеться, принимая полушубок жены.
