Я никогда не стыдилась своей семьи. Принимала как должное и настаивалась на непростую, возможно страшную судьбу. Во мне больше сорванца, пацана и задиры, а вот сестра росла женственной, воздушной и нежной.
Наверное, поэтому я и была любимицей отца.
Регина — принцесса, которую баловал и ни в чём не отказывал, а я была его сердцем и душой.
Я об этом знала. Знала и Регина.
Она не ревновала… никогда. В ней не было этой завистливой черты. Она всегда была лишена злобы и ненависти. Сестра для нашего мира — как не от мира сего. Добрая, спокойная… аморфная какая-то. И сдачу никогда не могла дать. А вот я могла! И давала. А ещё я умела ждать, терпеть, мстить.
— С этой особенно глаз не сводить, — услышала повелительный голос Хана, а следом хлопнула дверца машины. Приказ прозвучал ровно, по почему-то каждое слово вколачивалось в моё сознание, будто гвоздь в стену.
Что ж… не сводите с меня глаз! И это правильно!
Потому что я улучу возможность и отомщу за моего отца! За унижение, которое Хан ему нанёс.
* * *
Меня привезли за город. Двухэтажный кирпичный дом с пристройкой под гараж. Ограждён высокими стенами, венчанными колючей спиралевидной проволокой, если правильно поняла, под напряжением. При желании можно попробовать найти рубильник и отключить, а вот сторожевые собаки, бегающие по территории, могли стать крупной неприятностью.
Усыпить? Отравить… Потому что на “познакомиться и втереться в доверие” времени просто нет. Но и медикаментов у меня нет!
Больше рассмотреть ничего не спела — меня толчками в спину впихали в дом. Внутри было чуть богаче, чем снаружи. Дорогая мебель, камин, столовая\кухня, пару дверей в кабинет и уборную первого этажа. Под лестницей на второй этаж кладовка…
Просторно, но темно. Все окна занавешены тяжёлыми шторами.
— Что стоишь? Дуй наверх, — меня дальше отправили на второй этаж по лестнице.
Хан самолично проводил. За плечо дёрнул\остановил, когда по узкому коридору дальше идти собиралась, а он стопорнул возле одной из первых дверей.
Открыл и, не церемонясь, меня туда чуть ли не пинком послал:
— Твоё жилище… На неделю, — шлёпнул ладонью по включателю. — Молись, чтобы меньше, и твой отец решил вопрос быстрее.
— Да пошёл ты, — буркнула, упав на постель и уставившись в светлый потолок, по которому упорядоченно разбросаны круглые лампочки.
— У тебя длинный язык, — процедил Хан.
Это мой конёк! Я знала “как” и умело играла на нервах. Других…
Отец часто меня одёргивал, но я это делала не на зло, и не потому что этим жила. Просто, плохими эмоциями проще человека вывести из себя, и тогда он показывался во всей истинной красоте.
