— Заканчивай глаза ломать, — бросаю как бы невзначай. Королек — ноль внимания. Продолжает листать учебник, делать пометки.
Молчу, лежу. Делаю вид, что мне плевать, но уже через некоторое время не выдерживаю:
— Ирк, времени до хрена. Спать чуть-чуть осталось. Ложись! — Вот же упрямая. Ослица. — Перед смертью не надышишься, — зло цежу сквозь зубы. Ирка — самый сложный человек на свете!
— Не твоя смерть — не тебе судить о дыхании.
— О, снизошла до разговора, — бурчу недовольно. — А то я подумал, что в транс впала.
— Ты что несешь? — хмуро бросает через плечо соседка.
А я счастлив. Хоть такой реакции. Не все равнодушие или безразличие.
— Ну, типа, невозможно быть такой умной и не чокнутой, — цепляюсь за язву, — поэтому у каждого своя метода зазубривания. У тебя — глубокое погружение в себя.
— М-да уж, — мотает неопределенно головой Ирка, — даже страшно представить, до какого извращения додумался в своей методе ты, раз учишься на «отлично» и без «хвостов».
Не сдерживаю смешка:
— Тоже полное погружение… только не в себя.
— Ты невыносим, Селиверстов, — морщится Королек, но тетрадь все же закрывает, учебник тоже. — И как с твоей одной извилиной ты во всем первый и талантливый? — рассуждает тихо, словно ведет разговор сама с собой. Прячет конспекты в рюкзак, его оставляет возле стола. Скрывается в ванной комнате на продолжительное время, а когда выходит, ощущаю свежесть и яркий аромат геля для душа, которым Ирка всегда пользуется.
Бл***, лучше бы спал, а то от крышесносящего запаха выть хочется! Да и ощущать близко столь желаемое тело — умопомрачительно тяжело.
Скрипит постель.
— Если хоть пальцем тронешь — уйду! — грозит тихо Королек как бы между прочим.
— Больно нужно, — бормочу, заставляя себя думать о чем угодно, только не о соседке. Выходит плохо, видимо, слишком погряз в разврате и похоти.
Понимая, что руки реально чешутся, закладываю их за голову, глаза упираю в потолок.
— Почему не была на последней тренировке по волеку?
— Голова болит, месячные, да и луна не в той фазе, — шепчет Королек, вырвав у меня очередной смешок.
Бл***, значит, реально вмазался в месячные, вот же непруха… Возиться в крови не охота, хотя… с Иркой могу и забыть о брезгливости. Уж очень горит…
— Умная. Как я не догадался до такого? — больше для себя.
— Сложно на месячные пенять, когда ты парень, — убийственно спокойно рассуждает соседка.
— Ну, я бы на летнее гормональное обострение ставку сделал, — хмыкаю значительно.
