Полный швах мозгам! Вместо того, чтобы отталкивать — обвиваю ногой торс, подставляясь под ласки Игната. И он хватается за мою капитуляцию — стискивает бедра так сильно, что опять ахаю, прогибаясь навстречу жалящим губам и зубам.
Реальный ураган! Ударной волной, да с мощью цунами. Блин, сейчас буду стонать так громко, что сбегутся все родственники!
От удовольствия закрываю глаза и закусываю губу, чтобы хоть как-то себя заткнуть. Нужно его остановить…
Боже!
Что творит Селиверстов?!
Его губы на груди. Жадно втягивают со…
О-о-о, нежно прикусывает.
Распахиваю глаза. Одновременно вцепляюсь в волосы парня и тяну выше. Меня надо заткнуть! Не хочу орать на весь дом!
Сама требую поцелуя. Даже хуже — впиваюсь в Селиверстова с таким постыдным пылом, что презираю себя и в то же время благодарю — хоть так не смогу заголосить.
Игнату это нравится. С надрывом хмыкает в рот, углубляя поцелуй — дрожу сильнее, подставляясь под беспредельно, в конец оборзевшие пальцы, толчками меня подводящими к чему-то новому, почти разрывающему на части.
Мне так хорошо. Задыхаюсь от чувств. Почти в Раю…
— Ир, — отрывается от меня сосед, коротко обжигает губы своими, и опять уставляется глаза в глаза, чаруя пасмурной серостью. Его руки продолжают истязать мою плоть сладкой пыткой, доводя до какого-то сумасшествия. — Только скажи, и я…
Какой же у него чарующий бархатный голос! Мощнее любой известной дури. Сейчас кончу только от его шуршания, хрипоты.
Но я не в силах говорить, меня пожирает огонь, лишь мечусь по подушке, остатками не перегоревших мозгов понимая — ни за что не скажу, что он хочет услышать. А я знаю, чего этот гад желает.
Нет уж… не получит!
— Ир, — с болью взывает к состраданию Игнат, — ну, хоть коснись меня, — носом утыкается в висок, пыхтит яростно, натянутый, точно струна.
Совсем одурел?
Чуть не давлюсь негодованием, но вместо язвительной реплики рукой сильнее зажимаю его волосы, не позволяя отстраниться, а другой касаюсь мощного плеча. Скольжу, описывая рельефы шикарного тела, проникаю под резинку боксеров. Готова сгореть от стыда, но уверенно провожу ладонью по твердому, упругому возбуждению. Боже! Никогда не трогала чего-то более… восхитительного! Это так приятно. Горячее, пульсирующее… оно живое…
— М-м-м, — стонет протяжно Игнат. — Обхвати его! — командует тихо, и как только выполняю поручение, жадно припадает к моим губам. Отвечаю, но на миг торопею, когда сосед вторгается языком, едва не засадив его по гланды, и в этот же момент качает бедрами.
