Непримиримые 2 | страница 37
— Абзац, ты меня под поезд толкаешь… и говоришь: «Тарань, не ссы!»
— Почти! — соглашается подруга. — Но с Игнатом только так. Он умеет проигрывать и всегда уважает достойных противников. Так что докажи, что ты способна дать отпор, и он на тебя другими глазами будет смотреть.
— Да плевать, какими он на меня глазами смотрит! — возмущаюсь праведно. — Я только хочу, чтобы он убрался из моей жизни. Мне без него очень даже отлично жилось!
— Вот и вытряхни его из постели! Закрой доступ в ванную, а потом и из комнаты выставишь…
Рьяный кивок, подъем сил. Глоток воздуха.
Решительность смывается…
— А я смогу? — уточняю с жутким сомнением, сама не верю, что на такое способна.
— Придется, Ир, если, конечно, хочешь его проучить.
— Да не проучить, — поправляю торопливо, — а выставить из своего дома!
— Звучит решительно, — соглашается загадочно Ксения, но в глазах лукавые огоньки блестят. — Из дома… из жизни!.. — поясняет ровно.
— Решительно, — задумываюсь. Причем больше всего озадачивает снисходительный тон Бравиной, словно она знает нечто, чего не знаю я, и по своей недалекости никак не могу разглядеть. Это царапает что-то внутри до неприятного зуда.
— Ага, набрось панцирь непрошибаемое™, несгибаемости, — продолжает наставлять Ксю. — Игнату надоест с тобой воевать и скандалить, и он быстро сбежит.
— А мне кажется, он как раз обожает военные действия и прочую фигню: чем громче, тем ему веселее, — выдавливаю робкую мысль.
— Неа, — хмурится Ксения, — он потому и отношения не заводит — чтобы скандалов меньше было. Не знаю точной причины, но мы как-то философствовали на подобную тему со Спартаком… — на миг умолкает, а я ее одариваю красноречивым взглядом. — Что? — морщится подруга, — ну, да… я иногда даю слабину. Могу из себя умную покорчить и даже потягаться со Спартаком в болтологии. В общем, он тогда что-то говорил о детской травме, которая скорее всего и послужила причиной такого поведения Игната. Ссоры родителей, возможно даже драки, постоянные измены отца, загулы, развод, смерть. Он пытается избежать подобного, хотя сам не представляет, как копирует не лучшую сторону отца.
— И обо мне говорили? — изумленно.
— Конечно, но с тобой все просто — ты как на ладони, — фыркает Ксения. — Золотая принцесса под гиперопекой папаши, без материнской любви, но с чуткими бабушкой и дедушкой, которые души в тебе не чают. Ты не испорчена, довольно замкнута, но так полна жизни, что рвешься на свободу, и только рациональность и ум не позволяют тебе броситься в омут. Отсюда твои увлечения на грани экстрима, существующие наравне с научным проектом и любовью к учебе.