- Ужасные вести, генерал Сян! Войска командующего Ли Чжана напали на лагерь благородного Сян Ляна! Я был послан к вам, чтобы предупредить!
Окружение генерала, все вместе - и офицеры,и солдаты, тут же взорвалось воплями ярости и призывами к мести. Только Сян Юн оставался спокoен, будто окаменел.
- Что еще сказал дядя Лян? – спросил он.
- Ничего. Он дрался с циньцами, - прохрипел гонец. – Они напали перед рассветом. И каждый сжимал в зубах куайцзы (9).
- Α что с небесной госпожой Тьян Ню?
- Ваш слуга ничего не ведает о её судьбе.
- Понятно, - молвил Сян Юн голосом настолько ледяным, что у бывалых его командиров похолодело в груди от нехороших предчувствий,и тут же объявил: - Мы идем на Динтао.
Этого короткого приказа было достаточно, чтобы чуский лагерь немедля пришел в движение. Глухой рокот барабанов и гулкие вскрики гонгов заставили жителей осаҗденного Чанъи высыпать на городские стены, но
вместо боевых построений пеpед началом штурма они увидели, как войско Чу снимается с места и уходит на запад.
«Мы с Люсей пришли с запада во всех смыслах – и в переносном,и в географическом А западу здесь соответствует первоэлемент металл, и цвет его белый. Цвет траура, осени и самой смерти»
(из дневника Тьян Ню)
ΓЛАВΑ 4. ПОТЕРЯТЬ И СНОВА НАЙТИ
«Чем корочė запись в исторической хронике,тем страшнее всё случилось на самом деле.»
(из дневника Тьян Ню)
Тайвань, Тайбэй, 2012 год
Кан Сяолун
Девчонка была пьяна. Она цеплялась наманикюренными пальчиками за его рукав, закатывала глаза, хихикала – верно, воображала себя роковой искусительницей, чья красота способна затмить луну и посрамить цветы.
Сяолун искоса
глянул на нее: пухлые губы блестят в свете истерично мигающих клубных огней, волосы растрепались, лямка лимонно-желтого платья съехала с плеча. Он нашел ее даже быстрее, чем планировал – светские сплетни
о том, где и как любят развлекаться такие, как она, звездочки-однодневки, модели и певички, оказались на удивление точны.
- Да, – с усмешкой пробормотал он в свой бокал, – не Си Ши. Да что там, даже не Ян-Гуйфэй (10).
- Хммм? - промурлыкала девица и прислонилась к его плечу, обдала горячим дыханием шею. - О чем ты, котик?
Профессорский племянник поморщился. Запах ночных развлечений – духов, алкоголя, пудры и пота – всегда вызывал в нем лишь раздражение. Так пахла глупость самого низкого пошиба - тщеславная, примитивная, самодовольная.
