Сидеть взаперти Татьяне было, в общем-то, не привыкать. С тех пор, как Сян Юн увез её из даосской деревни, она только и делала , что сидела «под замком», даже если вход в её обиталище не запирался на засов. Стражи снаружи и служанок внутри вполне хватало, что бы чувствовать себя узницей. И как не мечталось девушке вырываться на волю, она отлично поңимала , что нет в Поднебесной такого места, где она бы смогла затеряться, не привлекая к себе внимания. Она здесь – белая во всех смыслах ворона. Так что дядюшке Бину не пришлось специально уговаривать подопечную тщательнее хорониться от чужих глаз. Сидела Танечка в крошечной комнатенке как миленькая, закутавшись в одеяло и развлекая себе наблюдениями за житьем древнекитайской деревни. А ещё она мысленно составляла этнографические описания увиденного, попутнo фантазируя, какой фурор произвели бы её исследования на факультете восточных языков.
«Кабы я еще доказать могла, что всё это правда», - одергивала себя Татьяна, но буйное девичье воображение рисовало ей завораживающие картины того, как она поднимается на кафедру и рассказывает коллегам отца о последних годах существования Империи Цинь. С примерами, фактами, материальными свидетельствами. И гремят в честь наследницы славного имени Орловских нескончаемые аплодисменты... Правда, чудесная фантазия так и норовила лопнуть, словно мыльный пузырь. Существует ли еще Императорский университет и не превратили ли красные безбожники его аудитории в какие-нибудь революционные коровники? Вот бы вернуть все назад. Но домечтаться до того, что никакого большевистского переворота не было, Тане не дали. Дверь с грохотом распахнулась,и в комнату ввалился солдат в потертом кожаном доспехе и головном уборе, похожем на кожаный котелок из-под каши:
- Выметайся, пацан, - приказал он, смерив взглядом скрюченную фигурку на цинoвке.
- Оно немое и больное, - причитала старенькая служанка откуда–то из-за широкой спины служивого.
- Так это ж хорошо! - хохотнул циньский вояка. – Чтоб землю копать язык, не нужОн. Топай, малый, топай, не заставляй меня злиться.
Деваться было некуда, и Таня покорно выскользнула вслед за солдатом, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Еще разглядит тот, что «пацан» вовсе не пацан. А во дворе в окружении нескольких циньцев с клевцами уже толпились тoварищи по несчастью – мужчины от 14 и старше, у кого не нашлось денег для откупа от обязательной трудовой повинности.
