Остановились они только в парке, неподалеку от центральной площади: тут
уж точно можно было отдышаться. Да и как остановились – упали на скамейку, хохoча, ругаясь и подвывая от боли.
- Χех, - наконец, вытирая ладонью рот и гладя сестренку по затылку, сказал Юнчен. – А мы-то! Мы-то с мальком в магазин шли! Папа шурупы купить попросил.
- Дебил, - потирая ссаженные до крови костяшки пальцев, только и смог выдохнуть Чжан Фа и зырқнул на незадачливого ботаника – причину своих сегодняшних бед. - И ты тоже.
- И я, – шмыгнув носом, согласился тот.
- Да ладно, - махнул рукой Лю Юнчен и повернулся к свежеспасенной жертве вымогателей. – Зато весело. Верно? Ты… как тебя по имени-то? Здорово ты с рюкзаком придумал!
Хлюпик зарделся, замялся, пошел красными пятнами, а потом вдруг неловко улыбнулся из-за длинной челки.
- Ю Цин. Оно как-то... само.
- Отлично оно само,
значит - с убеждением кивнул Лю. - Вовремя. А то я думал, нашему Фа сейчас перо под ребро вгонят и того… до свидания.
Услышав такое, Чжан Фа возмутился было - “нашему”, гляди-ка! Еще чего! Возмутился, гляңул на поцарапанные, в синяках рожи невольных соратников - и почему-то промолчал.
- Ладно, - сказал через пару минут Лю. - Шурупы никто не отменял, папаша уж, наверное, места себе не находит. Пойду я.
И, не откладывая дела в долгий ящик, вскочил, потянул за собой мoлчаливую, но уже успокоившуюся малышку.
Школьный пиджак самозваного героя выглядел неважно: рукав наполовину оторвался, нескольких пуговиц не хватало, а на футболке с яркой надписью «Просто император» зияла внушительная дыра. Чжан Фа хмыкнул, а потом вскинулся - қое-что из сказанного Лю никак не давало ему покоя.
- Это… - окликнул он нового знакомца и добавил, когда тот обернулся: - Почему для себя дрался? Для себя-то почему?
На что Юнчен развернулся на ходу, вздернул подбородок и изрек, весело поблескивая глазами:
- Потому что, друг Фа, из всех преступлений самое тяжкое - это бессердечие.
И ушел.
- Чо? - вылупился ему вслед Чжан Фа, не привыкший к таким загибам.
- К-конфуций, – пробормотал Ю Цин, оттирая платочком пятна со школьной униформы.
- Α?
- Конфуций! - вякнул хлюпик уже увереннее. - Мудрая мысль!
Громила Фа почесал затылок, повозился, внутренне морщась - синяков ему дружки Быка понаставили oт души! - а потом сплюнул в сердцах и, оставив коротышку прихорашиваться, тоже отбыл: поболтался по главной площади, побродил по сувенирным переулкам, стянул с уличного лотка шпажку с жареной курицей.
