В слова облечь такую глупость мистер Ли бы не решился : тщательно, осознанно и остервенело, год за годом, он вытравлял из себя бессмысленную телячью слабость. Но хозяину и не нужны были слова.
- Вот как, - после недолго молчания вдруг хмыкнул Кан Сяолун. – Тогда скажи мне, побрякушка, будет ли мисс Сян плакать, когда ты сдохнешь?
И Ричард не выдержал: закачался из стороны в сторону, а потом припал к земле, обхватил ладонями ноги хозяина, ткнулся в них лбом.
- Не надо, не надо, - скулил он. - Я много чего про нее знаю, я все расскажу, я ее выманю, я смогу. Пожалуйста, позвольте мне, я обещаю, у меня получится,только скажите – я все сделаю, все, все.
Кан Сяолун неожиданно попятился, дернул брезгливо рукой, будто одергивая полу длинного одеяния, а потом в приступе внезапной ярости пнул склонившегося перед ним мужчину. Мистеру Ли было все равно – такого страха, такого дрожащего, мерзкого ужаса он не испытывал никогда, и сейчас унижение не казалось ему такой уж большой ценой за собственную жизнь.
- Пожалуйста, – прорыдал он и пополз вслед за хозяином.
А потом его приподняло вверх, как тряпичную куклу,и сквозь сгустившийся, мутный воздух он увидел исказившийся в гримасе рот – черную щель на белом лице – и скрюченные пальцы. Под ногтями, прозрачными и розовыми, вспухали и прорывались, словно гнойники, черные, маслянисто поблескивающие когти.
- Никогда, - шипела и стонала взбешенная тварь, - не смей прикасаться ко мне, мясо,или!..
Ричард завыл,и тут необоримая, хрустящая чешуей сила согнула его, смяла – и швырнула о стену. Он упал на витрину, разбил головой стекло, за которым томились нанизанные на иголки пауки и бабочки, захрипел – и потерял сознание.
Саша
В темноте, шуршащей и переменчивой, Саша была не одна. Вокруг,танцуя, перешептывались голоса, взвивались и раскручивались туманом смерчи.
Перекресток вpемен – это сюда раз за разом приводили ее сны. Где-то здесь, в бесконечңости, перетекающей из «вчера» в «завтра», жила и умирала женщина с белой кожей и светлыми упрямыми глазами. Женщина-мираж, которую Александра и бoялась, и ждала – как ждут неизбежности. Или судьбы.
Девушка поднесла ладонь к лицу – и тихо вздохнула. Это была ее рука, ее собственная, и, значит, в этот раз прихотливое сновидение тоже подчинялось ей, а не призраку из прошлого.
«Наконец-то», – с внезапно прoснувшимся раздражением подумала Александра, распрямила плечи – и вздрогнула.
