- Потом отдам её Сыма Синю в награду, а пока пусть составит компанию моей Небесной деве. Хоть какая-то польза.
Цин Бу цыкнул зубом.
- Вряд ли советник захочет. Сказано же, слишком красивая женщина – бесполезна, она лишь сулит погибель для мужчины,и вообще...
- А мне кажется, Сыма Синь в барышне Фэн крайне заинтересован. Несколько раз замечал, как он смотрит в её сторону.
- Мало ли, зачем он смотрит...
- Мужчина на женщину смотрит с одной целью, - назидательно заявил Сян Юн.
Цин Бу пожал плечами и спорить не стал.
- Вам оно, конечно, виднее.
Князь это все-таки... князь. Говорят, флейты вкупе со стихами просто чудеса творят.
Серый, между тем, оборвал их странный разговор,ткнувшись носом в плечо хозяина.
- Нагулялся, друг мой? - гoлубем проворковал Сян Юн, поглаживая коня по атласной морде, но тут же вспомнил и об ординарце. - Мин Хе! Где тебя носит, паршивец? Почему за Серым не следишь? Χочешь, чтобы я из тебя оленя сделал?
И пригрозил беспечно задремавшему на солнцепеке парню тяжелыми ножнами.
- Не надо, мой господин! - по-девчоночьи тoнко спросонок взвизгнул тот, прикрывая голову локтем.
Вторая шишка его бы точно не украсила, а если главнокомандующий хотел стукнуть,то делал это без промедления.
- Сейчас отведу Серого! Уже бегу...
- Стой! Подожди.
Мин Хе застыл на месте и не решился обернуться, хотя и так знал, чем занят князь. Собирает цветы для небесной госпожи. Большую охапку разных цветов, которых полным-полно на здешних лугах. На Небесах так принято, потому что.
3 песня из «Ши-цзин» – «Книги песең и гимнов» – древнейшего китайского литературного памятника, перевод Шуткина Α.А.
«Никто не бывает опытен и умен в житейских делах в двадцать лет. Все наивны и убеждены, что мир вращается вокруг них. И по большому счету, это – правильно. Так и надо».
(из дневника Тьян Ню)
ГЛАВА 2. Мышеловки без сыра
«Сто раз себе говорила: «Не лезь не в свое дело, Таня, не лезь!»,и хоть бы раз прислушалась к гласу рассудка.»
(из дневника Тьян Ню)
Тайвань, Тайбэй, 2012 год н.э.
Каң Сяолун и Ричард Ли
Правил было три: молчать, не двигаться и не думать.
Первое Ричард услышал ещё в аэропорту, когда, хмурясь, пригрозил невесть откуда взявшемуся незнакомцу полицией. «Что вы себе позволяете?» - вот что он сказал, и с этой самой секунды голоса у него не стало. Совсем – горло дернулось, словно захлопнулся на
нем ошейник, язык онемел и отнялся.
