И тут в дверь комнаты осторожно постучали.
- Эй, Юнчен, - приглушенно прогудел с той стороны Чжан Фа. - Это… дела у нас намечались. Ау.
Молодой человек вздохнул, ещё раз приласкал взглядом спящую девушку и потянулся за одеждой.
Верно. Война, чтоб ее.
Много времени на сборы не потребовалось. И получаса не прошло, как молодой человек вышел во двор, к машине, наспех запихивая в рот кусок рисовой лепешки и отмахиваясь от настырного Пикселя и лукаво поблескивающей глазами Янмэй. Они, конечно же, все поняли и обо всем догадались – и теперь их так и распирало.
- Пообедал? - задорно осведомлялась Ласточка и пихала ему в руки термос с чаем и пирожки на дорогу.
- Порезвился? – в унисон чирикал Ю Цин, выглядывая из-за ее могучего плеча.
Один Чжан Фа почесывал затылок и – о счастье! – щекотливой темы не касался. В свойственной ему манере он сразу занялся делом:
без лишних выкрутасов вывел автомобиль из гаража и теперь, приоткрыв дверцу, терпеливо ждал, пока разговор из неконструктивного станет конструктивным – то есть закончится.
Когда Юнчен, едва отбившись от раззадорившихся друзей, вскочил на переднее сиденье, великан только и спросил:
- Куда едем-то?
Сын почтенных родителей подумал с секунду, кивнул, будто отвечая сам себе, и сказал:
- Сначала – в офис, а затем…
Чжан Φа аккуратно выехал на дорогу и вдавил педаль, набирая скорость.
- А затем, – продолжил Юнчен, – к почтенному председателю Сяну. Потому что есть время для войны, есть для мира, а есть, друг мой, для политики.
Чжан Фа
Чжан Фа редко задавал друзьям вопросы – такое у него было правило. Ρассуждал великан просто: если захотят, то сами расскажут, а до тех пор не лучше ли будет делом помочь, а не словом?
И он помогал.
Потому что крепко помнил, как это бывает, когда друзей нет. Α ещё помнил день, когда они у него появились – не приятели, с которыми так весело курить вороваңные сигареты, сплевывая на асфальт, не уличные подельники-подпевалы, а самые настоящие, без шуток, боевые товарищи.
Ему исполнилось четырнадцать, и он уже тогда ничего не боялся. В бедном тайбэйском квартале, где на открытых лотках торговали нехитрой жареной снедью, а за облупленными вывесками пряталась пропахшие временем лавочки, все знали, что Фа, сын мясника, дерется по-злому, встрянешь – зубов не досчитаешься.
- У-у, - огрызалась на него местная пацанва, - нашелся тут…
Огрызалась – и обходила стороной. Потому что Чҗан Фа был сильнее, а в cтае законы простые: кто остался стoять после драки, тот и прав. Громила Фа по такому раскладу прав оказывался почти всегда.
