К концу четвертой недели я пересмотрела режим дня и свой рацион, снизила нагрузки. Но мои вечера проходили все одинаково, я гипнотизировала телефон, не решаясь набрать его номер, набирала и стирала сотни смс, но не отправляла их. Я мысленно стала разговаривать с малышом, конечно, я понимала, что он ещё совсем крошка, но он уже внутри меня, о уже есть и для меня этого было достаточно. В один из таких вечеров, я так же сидела а диване, поглощая мороженное. Взяв свой телефон все-таки решилась отбросить все сомнения и отправить Виктору смс и будь что будет. Сначала пыталась, как то обрисовать ситуацию, но потом решила отправить просто два слова «я беременна». Я уже набрала текст, как в дверь позвонили, наверное, опять соседка. Скандальная бабушка, постоянно теряла своего кота, а тот прятался на моем заднем дворе. И она регулярно приходила поскандалить, обвиняя меня в том, что я прикармливаю ее котика с целью забрать себе. Сдался мне ее кот! Я нажала отправить сообщение и направилась к двери. Внутренне готовясь к обороне от нападок бабули.
Открыв дверь, я обмерла, забыла, как дышать, на моем пороге стоял Виктор, с телефоном в руке, читая только что отправленное мной сообщение.
Виктор медленно поднимает на меня взгляд, и я инстинктивно отступаю на шаг назад. Не могу разобрать, что означает его взгляд. Подходит на шаг ко мне, поднимая телефон экраном ко мне.
— Это…?
— Это правда — отвечаю на почти незаданный вопрос. В глазах Виктора плещется, что-то неопределяемое для меня, такого взгляда я еще не видела. Мне становится страшно впервые рядом с ним. Мурашки от страха бегут по спине.
— Я не сделаю аборт. Ни за какие деньги — я полностью честна с ним. Я настолько свыклась с мыслью о малыше за этот месяц, что уже не могу представить снова свое одиночество. И я впервые в жизни готова не просто бороться, я готова драться за этого ребенка, кто бы ни стоял передо мной.
— Дура — он на доли секунды закрывает глаза, качая головой — я похож на убийцу собственного ребенка?
Не в силах оторвать от него взгляд. Просто качаю отрицательно головой, хотя не знаю, что ожидать от этого человека. Мы были близки, если можно так сказать, очень короткое время. И не углублялись настолько друг друга, чтоб я могла с уверенностью судить о его решениях и предугадывать их.
— Какой срок, Марин?
— 7–8 недель.
— Почему раньше не сказала?
— Сомневалась… и боялась…
— Чего Марин? Что отправлю на аборт? Что заставлю избавиться от своего же ребенка?
