А теперь?! Изменилось ли что-то? Или я ему никогда не нравилась. Просто нафантазировала себе обжигающе-раздевающие взгляды!
— Ты сейчас сам? — нагло спрашиваю я.
Управляя огромной компанией отца на Кипре со штатом подчиненных более десяти человек, я утратила возможность быть нежной и вечно краснеющей. Отдавать приказы приходилось четким командным тоном. Ничто так не дисциплинирует и не закаляет, как ненависть десяти взрослых мужиков, считающих меня глупой выскочкой. Просто ставленницей богатого папочки. Приходилось ежедневно доказывать, что я не дура вафельная и у меня помимо мозгов в голове есть клыки во рту. Здоровые, благодаря заботе хорошего стоматолога. Дениса Барсова.
— Это вопрос или предложение, — неожиданно оборачивается мужчина. И я замечаю, что лазурь его радужки стремительно темнеет.
Пульс начинает зашкаливать. А ладони становятся влажными. Тот, кем я бредила, кого боялась, надеялась понравиться, смотрит на меня, оценивая степень моей решительности.
Я сама ее не знаю. Так далеко мы никогда не заходили. Поэтому молчу ошарашенно.
Лишь голые колени сжимаю, и пытаюсь решить, мое платье слишком короткое или длинное.
— Открывай ротик, Ириска, — странно тихо говорит мужчина и подходит ко мне впритык. Без инструментов.
И смотрит на губы. Выжидательно и мучительно пристально.
Распахиваю рот и облизываю губы. Пальцы в резиновых перчатках снова вбиваются мне в рот. Сразу два указательный и большой. Понимаю, что это просто осмотр, и он проверяет действие препарата, надавливая на десну и проводя по языку. Но я начинаю дышать громко и прерывисто. Отчего взгляд этого шикарного доктора соскальзывает на тугую ложбинку между грудью.
Несколько мгновений он смотрит. Его пальцы соскальзывают снова на язык. И он задумчиво водит туда обратно.
Внизу моего живота разгорается огонь. И слюни текут уже из места между ног.
Не раздумывая над аморальностью своих действий, я обхватываю его пальцы губами и втягиваю в рот. С удовольствием исполняющейся мечты обласкать этого мужчину всего, начинаю посасывать его пальцы.
Барс в шоке наблюдает за моими действиями. И когда с моих губ срывается стон, отдергивает руку.
— Блядь, Ириска, ты что творишь!
— А ты? — смотрю на его выпирающий из-под халата член с вызовом.
Он сам переводит взгляд на ширинку и поправляет выпирающий орган.
Отворачивается от меня и берет в руки сверло и зеркальце. Придвигает свое рабочее кресло ближе. Грузно садится в него.
— Нижняя шестерка, — повторяет он для себя.
