У нее из глаз снова хлынули слезы, и она тяжело задышала. Я потянулся к ней и взял ее за руку. Фиби снова вздрогнула, хотя и знала, что я не представляю никакой угрозы.
— Он хочет, чтобы я делала с ним определенные вещи, которые мне не нравятся. Но Пророк приказал мне оставаться с ним. Он сказал, что этот человек очень важен, просто необходим для предстоящей священной войны. Я не знаю, как его зовут. Он велит мне называть его Мейстер.
Фиби наклонилась ко мне и прошептала:
— Пророк Каин планирует нападение на людей дьявола, — её голубые глаза умоляли меня понять. — Он хочет атаковать их прежде, чем они атакуют нас. Вот почему люди так усердно тренируются. Мы должны обрушить гнев Божий на их врата. Пророку Каину было откровение, что как только повелит Господь, нам необходимо нанести удар. Мы должны быть готовы.
До меня не сразу дошло, что она имела в виду. Пока я пытался постичь смысл ее слов, у меня по спине пробежала тонкая струйка ледяного пота. Когда я всё понял, эта струйка превратилась в чертов водопад.
— Палачи, — прошептал я.
Фиби кивнула головой. Ее рука задрожала.
— Он сказал, что они должны умереть. Все они — и мужчины, и женщины. Никаких поблажек. Он проповедует, что все они грешники и вероотступники. Утверждает, что явленное ему откровение велит нам не оставлять в живых ни одного грешника.
— Он хочет отомстить, — в отчаянье вздохнул я.
Он хотел отомстить им за то, что они забрали у нас окаянных. За нападение на нашу старую общину. За убийство нашего дяди… за каждый грёбаный вздох. Я еще раз прокрутил в памяти то, что сказала Фиби…
«Он сказал, что они должны умереть. Все они — и мужчины, и женщины. Никаких поблажек. Он проповедует, что все они грешники и вероотступники…»
«Как мужчины, так и женщины…»
Он собирался убить и Мэй, Далилу и Магдалину…
— Моя сестра, — почти неслышно произнесла Фиби, и на ее глаза снова навернулись слёзы. — Он убьет ее за бегство из нашего Ордена. За прелюбодеяние со злом. За тех, кого он потерял, когда люди дьявола пришли ее забрать.
Кровь с такой скоростью хлынула по венам, что у меня закружилась голова. Я пытался придумать способ, как этому помешать, чем-то помочь, но не мог. Я был заперт в этой чертовой камере. Я всё время был заперт в этой гребаной камере!
Похоже, Фиби всё поняла по моему лицу.
— Всё безнадежно, да? Его не остановить, — у нее перехватило дыхание. — Моя Ребекка умрет…
— Тебе нужно бежать, — как можно тише сказал я, чтобы не услышала Хармони.
