И чем дольше я смотрел, тем больше росла моя ненависть. Ненависть к тем мразям, которые истязали наших женщин. Мразям, которых, если снова увижу, убью медленно и мучительно. Я воздам им по заслугам. Отправлю их всех к Аиду без монет на глазах.
Прямиком в ад, где им самое место.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Райдер
Услышав последние слова Хармони, я напрягся всем телом.
«Я окаянная женщина Евы…»
«Нет, — подумал я. Ее признание лихорадочно вертелось у меня в голове. — Нет, нет, нет!»
Когда между нами повисла гнетущая тишина, у меня внутри образовалась черная дыра. Звуки моего глубокого, отдающегося от пола дыхания, казались мне раскатами грома. Перед глазами проносились образы Мэй, Далилы и Магдалины.
Я вспомнил слова Иуды. Когда я сказал ему, что мы все обречены…
«Я нашел ещё одну», — объявил он. Тогда я над этим не задумался, но…
Теперь, чтобы исполнить великое пророчество, у него имелась другая окаянная сестра Евы.
«Нет, только не это снова».
Я прижал ладони к полу. От малейшей попытки подняться у меня задрожали руки, но я проявил упорство, и мне удалось принять сидячее положение.
Я придвинулся поближе к щели и прислонился головой к стене. Закрыв глаза, я боролся с окутавшей мое сердце тьмой. Гнев был настолько сильным, что я почувствовал, как он прожигает мне вены. Моя спина застыла, мышцы натянулись от сковавшего меня напряжения.
— Хармони, — позвал я, и мой голос показался мне каким-то чужим.
Последовала долгая пауза, потом она ответила:
— Я здесь… Уверена, что он теперь никуда меня не отпустит.
У меня в груди всё сжалось от того, с какой грустью она это произнесла, с чувством полного поражения. Я не знал эту женщину, но меня это не заботило. Она была первым человеком, с которым я говорил без какого-либо личного умысла, без густого тумана моей благочестивой веры, определяющей мои слова и действия. Она не знала меня как наследного Пророка. Не знала как брата-предателя Палачей. Она знала меня как незримого узника — отверженного грешника, такого же, как и она сама.
— Послушай меня, Хармони, — прохрипел я и положил руку на шершавую стену.
Так я чувствовал себя ближе к ней. Я представил, как она выглядит там за стеной. Должно быть, она прекрасна. Все окаянные, которых я видел, были невероятно красивыми… невероятно красивыми, но терзаемыми болью и ненавистью к себе. Теперь я это знал. Их называли окаянными, потому что Пророк Давид посчитал их красоту слишком сильным соблазном для мужчин Ордена. Слишком потрясающей, чтобы быть богоугодной.
