— Как красиво! И очень стильно, — сказала Александру. Он улыбался. Снова насмешливо улыбался.
Пока Александр что-то наливал в бокалы, я осмотрела полки вдоль стены и не увидела ни одной фотографии, зато там было много книг — и художественные, и альбомы с репродукциями картин, но самыми неожиданными стали для меня книги по кулинарии.
Александр включил музыку и протянул мне вино. Видимо, и он тоже не принял всерьёз мой давешний отказ. Я покачала головой, и он отставил бокалы, обнял меня и спросил:
— Потанцуем? — Потом крутанул, прижал к себе спиной. Я хотела повернуться, чтобы видеть его глаза, хотела, чтобы он наконец-то поцеловал меня. Но не смогла. Александр прижал меня к себе так плотно, что даже дышать стало трудно. А потом просто засунул руку мне в трусы.
Игра началась. И я намеревалась в ней победить.
[1] Реальная история, которую мне когда-то рассказала соседка-старушка. Сама она была младшей из сестёр. Так что и про пролежни, и про шитое на заказ бельё, всё истинная правда. Потом я нашла в интернете фото женщин с 12 размером бюста и показала ей, и она сказала, что у старшей сестры грудь была намного больше. Она не знает, какой точно размер. [2] Речь о фильме «Двенадцать стульев»: https://www.youtube.com/watch?v=majHzJyfGHk
Сколько ей? Восемнадцать? Двадцать? Двадцать три? По большому счёту, похуй. Вдуть ей захотелось почти сразу, как увидел первый раз танцующей в сквере.
Сейчас не разберёшь этих трансформеров, стремящихся к вечной молодости. Губы, задница, грудь, ногти, волосы, ресницы — всё фальшивое, деланное — слишком большое, слишком упругое, длинное, блестящее. Мерзкое. Хотя Алиса вроде выглядела естественной, даже свежей, несмотря на губки бантиком и шикарный бюст. И танцевала красиво. С душой. Её кучерявая подружка тоже двигалась неплохо, но Алиса отдавалась тому, что делала, всем существом — каждый шаг был пронизан чувством, в каждом повороте тела, наклоне головы, изгибе шеи сквозило не только мастерство исполнения, но и, в большей степени даже, с трудом сдерживаемая страсть, томление, легко угадываемое желание. Или это я себе навыдумывал, размечтался разбудить дремлющий вулкан? А ну как вулкан этот не тревожил до меня никто?
Ещё со студенческих разгульных времён я не любил девственниц — никакого удовольствия, одно жеманство и истерики. За неделю ни разу не вспомнил об Алисе, а сегодня словно чёрт дёрнул пойти к собору, ноги сами понесли. И теперь, глядя, как она застыла у перегородки с водопадом, обхватив руками себя за плечи, улыбаясь своим мыслям, я надеялся, что сделал это не зря.
