— Флиртовать? — отпила она немного чая и вытерла тыльной стороной ладони набежавшие слезы.
— Ну, да. Типа чего я ломаюсь, чего не принимаю его за порог?
— А ты что?
— Прогнала, конечно! — возмущенно ответила ей, будто здесь могло быть иное развитие событий. — Натусь, честно говоря, я смотреть на него не могу. Как вспомню, что произошло, так на душе сразу камень. И противно так…
— В чем-то я тебя понимаю. Если бы мне Машка тогда не рассказала, что видела их, я бы еще посоветовала тебе выслушать его.
— Ты о чем?
Подруга сначала выпучила глаза, поняла, что оговорилась, затем с грустью на меня посмотрела.
— О том, что язык наш — враг наш. Когда ты от слез неделю не просыхала, Маша мне как-то рассказала на кухне, что видела их. Как косточки тебе перемывали и целовались в комнате, которую вы этой стерве со Степаном выдали. Женя взял с ребенка обещание молчать. Но на то мы и женщины, что делиться с другими своими проблемами у нас в крови.
— Постой, они даже ребенка не постеснялись? — кровь прилила к моему лицу. Еще секунду, и я могла взорваться от возмущения. Однако, Наташа вовремя успокоила меня.
— Женя постеснялся, потому увел Машку в ее комнату. Знаешь, я вот как-то сидела и думала, почему они так с нами поступают? Почему так мало тех, с кем хотелось бы проснуться и с уверенностью сказать:“Я счастлива”?
— Не знаю, — честно ей призналась и тоже сделала глоток чая, показавшегося мне совсем безвкусным. — Он пишет?
— Три недели уже молчит. Но я особо ни на что не надеюсь уже.
— Странная ты, Туська, — с горечью ухмыльнулась ей, — вроде и злишься, ненавидишь его за поступок этот, а сидишь и ждешь.
— Дурная потому что! — рассмеялась она, и я вслед за ней.
Может, подруга и смогла побороть страхи, успокоить свое сердце и открыться новым чувствам, но я пока сделать этого не могла. Почему-то в памяти сразу всплыло лицо Тимофея и наша с ним ошибка. Стало стыдно за себя, за мысли и поведение, коим я позволила управлять собой в тот злополучный вечер. Но образ мужчины быстро стерся, хотя для этого пришлось приложить немало усилий.
Наташа ушла. За окном было далеко за полдень. До времени, когда следовало бы сходить за Машей, оставалось полтора часа. В квартире стояла чистота, комнаты проветривались еще с утра, а на плите варились гречка с подливкой. Освободив для себя несколько минут, я набралась смелости и впервые за последние полтора месяца по своей инициативе набрала номер Жени.
— Лиза? — прозвучал хриплый и слегка удивленный голос.
