Я осмотрела и снова охнула от красоты. Поляна с пеньками и соснами, в окружении деревьев, и даже пару раскидистых кустов калины.
— Как же здесь красиво!
— Согласен. Каждый Новый год я здесь, потому что от красоты дух замирает.
— А почему ты сам, то есть… — замешкалась, не зная, удобно ли к ему тыкать.
— Давай на «ты», давно пора.
— Хорошо. А почему ты сам встречаешь этот праздник?
— Не знаю. Родители давно умерли, друзья по семьям, а я… ну не то, чтобы один совсем.
— У вас жена есть? Ой, у тебя.
— Нет, жены нет. Но хочу сказать, что вечером ко мне придет одна прекрасная женщина.
В этот момент в его глазах промелькнуло счастье, а вот я почувствовала себя лишней.
— Если хочешь, я закроюсь в комнате и не буду выходить.
Он тут же нахмурился и одарив меня невеселым взглядом, перехватил удобнее топор, о котором я благополучно забыла и пошел на поиски дров.
— Иди сосну выбирай! Но предупреждаю, наряжать сама будешь.
— Ладно, — пожала я плечами и поднявшись с саней, оглянулась.
Ага, вижу. Заприметила еще одну полянку и двинулась туда. Но мое внимание привлекла калина и я, не сдержавшись прошла к кусту. И тут же уткнулась носом в гроздь. Но шарф помешал вдохнуть чудный аромат и пришлось его сдвинуть на минутку.
— Какой чудесный день, — прошептала я, радуясь тому, где сейчас нахожусь.
Мне бы волноваться, что я не дома, а я довольная хожу. Но, а кто знает, может я больше никогда здесь не побываю. Да и дома волноваться некому. Родители уехали заграницу на острова, а сестра… в другом месте задницу греет.
Стерва такая!
Сорвав пару гроздей калины, я понадеялась, что на меня никто не будет гневаться за это. Так хотелось вот прямо с куста съесть, ну… конечно, когда она растает. Но все же не с рынка.
И только щелкнула вторую гроздь, как услышала хруст и шорох. Обернулась к кустам, рядом с которыми росла ель, и замерла. Ее ветки шевелились не от ветра. Да и здесь не так дуло, как по дороге.
— Медвеееедь!
— Медееедь! — услышал дикий крик своей новой знакомой, и развернувшись, увидел, как стремглав она несется ко мне.
— Ну надо же, и снег не помеха, — хмыкнул я, как тут же оказался заваленным в сугроб, и на мне пластом лежала Яролслава.
— Это… там это… Рустам, ой, Мурат… там медведь.
— Так Рустам, или Мурат?
— Прости, Мурат. Но там медведь.
И она застыла, взглядом замерев на моих губах. По телу прошел жар, и несмотря на то, что на улице мороз и я лежу на снегу, мне было далеко не холодно.
А она красивая, такая нежная и будто светится изнутри. Смотрит на меня своими глазенами, а у меня кровь в ушах набатом бьет.
