Очередной двусмысленный жест со стороны Элеоноры меня напряг, но пойти против приказа императрицы я бы не смогла. Да и какая разница, какое на мне будет платье? Лишь бы, наконец, убраться из столицы и больше никогда сюда снова не приезжать.
— Какие ещё были распоряжения? — протянула я, скучающе наблюдая за её действиями.
— Оставить ваши волосы распущенными.
Я кивнула и притихла, присаживаясь в бежевое кресло в углу. В целом, возмутиться было не на что. Тёмные цвета вполне в моём вкусе, тем более, от всей этой белоснежной сказки меня уже тошнит, а волосы я люблю оставлять свободно спадающими на плечи — так голова не болит. Здесь наши с императрицей интересы сошлись.
Наконец, среди всей кучи Мелания отыскала что-то подходящее. Её карие глаза довольно блеснули, а жесткие линии привлекательного, но грубого лица сгладились.
— Примерьте-ка вот это! — скорее потребовала, чем попросила портниха.
Отворачиваясь, я скинула с себя халат и поспешно влезла в избранный наряд. Женщина терпеливо подождала, пока одежда не достигнет моей груди, после чего подошла помочь мне затянуть корсет.
Платье мне понравилось. Не будь я переполнена нетерпением поскорее всё закончить, я бы даже восхитилась и хорошенько покрутилась перед зеркалом.
Оно было насыщенно-бордового цвета, переливаясь так, что где-то казалось почти чёрным, а где-то ярко-красным. Роскошное, длинное и невероятное пышное, оно сидело на мне, будто сшитое по моей фигуре на заказ. Я была похожа на королеву — тёмную и невероятно властную. А треугольные чашечки с глубоким вырезом меж грудями и полностью открытый верх придавал наряду острой губительной соблазнительности.
Это было так красиво, что я всерьёз испугалась случайно отбить у императрицы мужчин. Как много делает для человека одежда…
Мелания одобрительно кивнула, и мне даже показалось, что уголок её сурово поджатых губ дернулся в полуулыбке. Портниха наклонилась и поставила передо мной аккуратные открытые туфли на толстом невысоком каблуке. За это я была отдельно благодарна — не представляю, как бы устояла на шпильках в этой роскоши. Платье оказалось столь же тяжелым, сколь и пышным.
Едва я, кряхтя и морщась, застегнула ремешки обуви, в комнату вошла Сафира.
— Прошу прощения за опоздание! Мои мужья очень ненасытные с утра! — хихикнула запыхавшаяся шатенка и, закрывая верь, с предвкушением бросилась к кровати. — Ух ты, какой набор! Как бы не отхватить сегодня ещё парочку мужчин, — снова хихикнула она.
