— Получается, руны на повязке написаны на изначальном языке?
— Будь это так, юноша, я бы уже правил этим миром. А скорей всего и всеми остальными, — улыбнулся профессор. — Некоторые расы и народы постарались сохранить древнее наследие. Оно тоже претерпело свои изменения. Пусть, не такие сильные, как та магия, что сейчас есть в нашем мире, но все же. Скорей всего даже для того народа, кто владел этой вязью, ваша лента является реликвией древности. В этих письменах заключена одна тысячная, а может и десятитысячная от изначального языка. Но даже это в сотни раз ближе к настоящей магии, чем то, что творят нынешние фокусники.
— Но я слышал, что магия тоже развивается. Академия постоянно проводит исследования, разрабатывает новые заклинания.
— Их новое, это либо хорошо забытое древнее, либо эксперименты по случайному смешиванию уже известных звуков и рун. Дай миллиону обезьян миллион лет водить палкой по песку, и одна из них да начертит верный символ.
— Так откуда взялась эта повязка?
— От одного из древних народов, очевидно же. Не нашего мира, это точно. Я иногда встречал письмена подобной силы. И все они слишком отличались друг от друга, дабы принадлежать одной расе. Некоторые полностью блокировали любую магию, некоторые позволяли общаться с самим Яром, другие могли превращать что угодно в чистейшую воду. Ваши же делают материал, на который нанесены, абсолютно непробиваемым.
— Как так? Я же отстрелил кусок ленты, что сейчас лежит перед вами. И вы смогли отрезать небольшую часть.
— Молодой человек, — профессор посмотрел на меня как на глупого ребенка. — Я смог отделить часть ленты с помощью очень сильной магии. И вскоре выставлю вам за это отдельный счет, уж поверьте. Но вы точно не могли ничего тут отстрелить. Поверьте, я пытался. Физическая необратимая деформация материала исключена.
— Как так? — повторил я свой вопрос.
— Вот так. Вы получили эту повязку по одной простой причине. Вам позволили ее отрезать. Намеренно. Если бы предыдущий владелец не захотел сам вам ее отдать, вы бы ничего не получили. А уж выводы делайте сами. Что же касается второго свойства, то тут тоже не так все просто. Вы сейчас ничем не болеете? Полностью здоровы?
— Вроде бы да, — я на всякий случай проверил количество здоровья в интерфейсе. — Точно.
— Хорошо, возьмитесь за край ленты. Вот так, да. И не отпускайте.
Профессор откуда-то достал огромные металлические щипцы и сунул их в клетку с жирной крысой. Подцепив пищащее животное, выудил его и приложил к противоположному краю ленты. Оторванного куска. Я думал, что ничего не произойдет, но крыса начала пищать и биться в конвульсиях. Я ничего не почувствовал, но письмена на повязке загорелись знакомым багровым светом. Когда мохнатая тварь сдохла, профессор выбросил тушку куда-то в урну. Подошел ко мне сжимая в руках скальпель.
