Стас почувствовал легкий, быстрый укол беспокойства. Источник этого беспокойства остался неясен. Влада стояла, чуть нагнувшись к нему, волосы разметались, глаза выпучены, руки разведены в стороны. Для полной картины, кажется, не хватало ножа для колки льда. Ярость исказила ее лицо, и теперь его девушку нельзя было назвать красивой, но Стаса это почему-то возбудило. Тем не менее, он поостерегся подкатывать к Владе с ласками, посчитав, что для начала надо утихомирить ее.
- Твоя Оля - малолетка. Что с нею возьмешь? Забей на нее.
- Малолетка?!
Влада чуть не поперхнулась от злости. Он словно дал ей понять, что жизнь ее сестры - чистый лист, она же замарана. Так, во всяком случае, Владе показалось, так она это восприняла. Теперь не только ее собственные мысли, но и чужие непроизвольно пытались поднять младшую сестру в ее глазах. Это было уже слишком. Казалось, не сбросить Олю с пьедестала в глазах хотя бы этого человека, сидящего перед ней в одних трусах, означала испытать боль, жгущую и длительную.
- Ты говоришь, малолетка? Да? А ты знаешь, что эта малолетка трахается с четырнадцати лет? Знаешь об этом?
Стас смотрел на нее. Рот чуть приоткрыт, в глазах - ошеломление. Непроизвольно он покачал головой.
- Она просто строит из себя недотрогу неумелую, сама же, будь здоров, с кем уже только не перетрахалась.
- Ты шутишь? - только и пропыхтел он.
Влада неожиданно осознала, что с легкостью может убедить его, нужно лишь остудить собственную злость. Человек, находящийся в гневе, много чего наговорит, но можно ли верить его словам? Всего лишь поменьше эмоций. Ей это, по-видимому, удалось, во всяком случае, собственный голос стал более ровным. И она испытала острое удовлетворение при мысли, что ей вот-вот удастся заляпать грязью младшую сестренку, этого фальшивого несостоявшегося ангела.
- Ты мне не веришь? - она подалась к нему ближе. - Два года назад я уже застала ее с каким-то малолеткой, я его видела в первый раз. Она выскочила из спальни вся потная, покрасневшая. Потом такое бывало еще несколько раз. Я ведь приходила со школы позже, когда в выпускном училась. Бабушка тогда часто уходила. Потом я свою Оленьку видела и с мужиками за тридцать. Как ты думаешь, что она с ними делала? Неужели им было интересно с ней разговоры разговаривать? Конечно, нет! Она им нужна была, сам знаешь, для чего.
- О, черт, - Стас как будто справился с первой волной ошеломления, но оно оставалось.
Она не сдержала ухмылку, но тут же подавила ее.
