Пара уже началась, когда в аудиторию вошёл Тём. Он одарил меня рассерженным взглядом. Вид у него был не самый лучший, но судя по всему драки не было. Я мысленно вздохнула и весь день старалась не смотреть в его сторону, но он и сам более не стремился ко мне приблизиться. Это несколько меня удивило, тем не менее, порадовало. Лишь один раз на одной из перемен он, проходя мимо, нагнулся и прошептал:
— Ты доиграешься, детка…
Когда я подняла глаза, Тём уже удалялся от меня. Я не поняла, что это могло означать, но, однозначно, мне не понравилось его обращение. Детка!
Еще на одной из перемен, я увидела Ника. Он шёл впереди, но даже со спины я его легко узнала, он на мгновение обернулся, поймав мой взгляд, и вошел в аудиторию. А я так и осталась стоять посреди холла, в растерянности забыв, куда вообще шла. До конца пар в поле зрения Никиту больше не наблюдала, хотя очень надеялась.
Было немного тревожно от того, что он не захотел ко мне подойти. Сегодня был последний учебный день перед практикой, и шансов увидеть Ника в институте будет намного меньше. Посещать учреждение в ближайшие пару месяцев мы будем редко. С другой стороны, Тёма я тоже видеть не буду так часто, что несомненно было плюсом. Преподаватель еще раз повторила задание на практику и выдала расписание посещения информационных пар.
Собрав свои вещи, я надела наушники и вышла в холл института. Весь день я ждала звонка Никиты, ругая себя за то, что не взяла трубку в автобусе. Снова повела себя, как ненормальная. Ведь он просто хотел за меня заступиться. Ник в последнее время меня частенько выручает, а я же, наоборот, кажется, добавляю ему проблем. Мне хотелось извиниться перед ним, но звонить ему я снова не решалась. На улице моросил дождик, а я уже начала приходить в себя, когда раздался этот звонок.
Положив трубку, я почувствовала, как мои ноги подкосились; благо, позади находилась скамья, на которую мне и удалось «приземлиться» без жертв. Пытаясь восстановить телефонный разговор, я снова старалась взять себя в руки. Это звонил отец. Он сообщил, что его бизнесу грозят серьёзные проблемы, и чтобы с этого момента, я соблюдала меры предосторожности, и что я должна молчать обо всех делах отца, и говорить, что ничего не знаю. Хотя я знала-то совсем немного. Да и кому говорить? В родном городе он просил меня тоже пока что не появляться. Это уже наводило на определенные мысли и даже пугало. Мы переживали разные времена, но такой взволнованный голос отца вызвал во мне серьезное беспокойство за родителей. В этих мыслях я и отправилась домой, решив обдумать всё хорошенько дома.
