На этот раз всё было иначе, страстное желание Дениса передалось и ей, захватило целиком, бросило в опасную бездну. Сейчас её одолевала потребность упиваться наслаждением, а не быть лидером, и девушка порывисто обняла любовника за шею, подалась навстречу ему, закинула ноги на поясницу.
Её горячий отклик поразил Дениса, он замер, всматриваясь в затуманенные глаза Ольги, и начал яростно вбиваться в её влажное лоно, шепча на ушко нежные глупости.
Ей было мало чувствовать в себе пульсирующий орган, она со стонами двигала бёдрами в ритме с Дэном, и искала его губы своими губами. Футболка мешала, Оля задрала её, и жадно заскользила взмокшими ладонями по плечам Дениса.
Ошеломлённый её натиском, он не сумел укротить рвущее нутро удовлетворение и с хриплым рычанием исторгся в неё. Она не отпускала, как тигрица, продолжая насаживаться на член, не замечая, с какой силой вонзились ногти в его мокрую от пота спину.
Наконец, все ее обессиленное тело сотрясла крупная дрожь, и Ольга обмякла, судорожно сомкнув руки на шее Дениса. Его губы неистово поймали сорвавшийся у нее вздох, и она опомнилась.
Что с ней? Что на неё такое нашло?!
— Тише, что ты всегда как дикая кошка, так и норовишь укусить. — довольно улыбнулся Дэн, натягивая спортивные штаны. — Тебе же понравилось, нет смысла отрицать.
— Это правда. Но это ничего не значит. — упрямо сказала она, тщетно стараясь унять бешеный стук сердца. — Куда мы поедем? Я должна сначала переодеться и позвонить родителям. Мама ждёт меня к ужину.
— Ты же сказала, что свободна.
— Хозяин — барин. — напустив на себя равнодушный вид, усмехнулась Оля, и вышла из машины, чтобы пересесть в свою.
Дэн догнал её, когда она открывала дверцу «шкоды». Заглянул в лицо, пытливо посмотрел в растерянные глаза.
— Что такое? Ты чем-то встревожена.
— Всё нормально. Я выполнила свою часть уговора, верно? Разве я хоть раз нарушила его, отказалась заниматься с тобой сексом?
— На секунду оставим эту животрепещущую тему про уговор и секс. — непонятно отчего вдруг взорвался злостью Денис, безжалостно встряхнув её за хрупкие плечи. — Ты не бесчувственная кукла, не пытайся убедить меня в том, что ничего не чувствуешь, мать твою! Только что ты была сама собой, не пряталась за маской, и мне чертовски нравится, когда ты такая! Ты сводишь меня с ума своим притворством.
— А тебе не кажется, что ты стал требовать слишком многого? Разве в нашем чёртовом уговоре есть пункт, касающийся моей души?!
