— Ничего, — вру я.
Черт побери, она — всё для меня.
Тори недоверчиво приподнимает бровь.
— Ты совсем не умеешь врать.
Пожав плечами, я слезаю с кровати и поднимаю ее на ноги.
— Лучше, чем ужасный любовник.
— Тут еще можно поспорить, — смеется она.
— И кто теперь не умеет врать? — говорю я, пригнувшись и закинув ее через плечо.
Ее визг и хихиканье — музыка для моих ушей, пока я направляюсь в ванную.
Мать твою, она — всё, что я когда-либо желал.
— Просто попробуй, — ворчу я, вилка зависла в воздухе рядом с ее губами.
Она прищуривается, глядя на кальмаров, насаженных на вилку и облитых соусом.
— Я вижу его ноги. Зачем ты заставляешь меня съесть этого маленького кальмарчика?
Я закатываю глаза.
— Он зажарен во фритюре, детка. Перестань думать о нем, как о живом, и начни считать его едой. А теперь съешь его.
Мы сидим бок о бок в угловой кабинке и наслаждаемся легкой беседой о нашей работе и других простых вещах. Тихо и спокойно — настроение между нами теперь изменилось. Все стало другим. Проще. Идеальнее.
Она зажмуривается и открывает рот. Но, при приглушенном освещении, падающем на ее красивое лицо и накрашенные приоткрытые и ждущие губы, я решаю, что еда может подождать. Я со стуком бросаю вилку на тарелку. Скольжу рукой по ее щеке к шее, притягиваю к себе и прижимаюсь губами к ее губам. На вкус она как вино, которое мы пьем — сладкая и охрененно вкусная.
Она стонет мне в губы, когда я целую ее. Я скольжу ладонью по ее шее вниз к груди и продолжаю свое путешествие дальше, пока не касаюсь ее обнаженного бедра.
— Теперь, когда ты моя, — бормочу я, посасывая и прикусывая ее нижнюю губу, — я никогда не смогу насытиться тобой. Я планирую в ближайшее время снова овладеть твоей сладкой киской.
Не заботясь о том, что кто-то может нас видеть, я просовываю руку ей под юбку и дразню ее через трусики. Она всхлипывает и извивается, когда я прикасаюсь к ней
— Ты позволишь мне поласкать тебя пальцем прямо…
— Кхе-кхе — кто-то прочищает горло, прерывая нас. — Вам понравилась закуска?
Я отрываюсь от ее губ, но оставляю руку там, где она есть, чтобы посмотреть на грубого официанта. Его брови вопросительно приподняты, и он безошибочно гордится тем, что прерывает наш маленький сеанс поцелуев.
Пошевелив пальцем и заставив Тори ахнуть, я встречаюсь с ним взглядом.
— Вкусная. Очень вкусная. Не уверен, что когда-нибудь смогу насытиться. На самом деле, — продолжаю я, отодвигая ее трусики в сторону и скользя пальцем в нее, — я мог бы наслаждаться этим деликатесом всю ночь напролет.
