Ее льдисто-голубые глаза, словно морская синева. Однажды, надеюсь, я отвезу ее на экзотический пляж Карибского моря, чтобы просто увидеть, померкнет ли его красота в сравнении с непревзойденным великолепием этих невероятно выразительных глаз.
— Ты делаешь меня слабой, — вздыхает она, ее сладкий аромат дразнит меня, мой рот всего в нескольких дюймах от нее.
Наклонив голову, я провожу своим носом по ее.
— Я здесь, чтобы поддерживать тебя.
— Что, если я не хочу, чтобы меня поддерживали? — бормочет она и закрывает глаза.
Я не отвечаю и нежно целую ее, надеясь, что этим поцелуем выражаю свое обещание помочь ей. У нее вырывается тихий стон, но он не несет в себе никакой сексуальности. Этот стон отпускает ее силу, позволяя мне быть сильным для нее. Притянув Тори ближе к себе, я углубляю поцелуй, переплетая наши языки. Она хватает меня за рубашку, умоляя не отпускать ее.
Я не собираюсь, на хрен, отпускать ее, никогда.
— Чейз, — бормочет она между поцелуями.
Ее голос невинный и молодой. Мне хочется защищать ее, крепко обнимать и никогда не отпускать.
— Мне страшно.
Ее слова приводят меня в замешательство, поэтому я отрываюсь от нее и оставляю легкий поцелуй в уголке ее губ.
— Почему тебе страшно, Тори?
Она всхлипывает, но проводит руками вверх по моей груди и обнимает за шею.
— Я всегда была сильной. Ради них. Чтобы спрятать память о них глубоко в своем сердце в безопасности.
Я прищуриваюсь, еще раз чмокнув ее в щеку, и жду, когда она продолжит.
— Если я откроюсь, поделюсь с тобой частью своей ноши... — она замолкает и вздрагивает, словно сама мысль об этом пугает ее, — ... Я могу потерять их навсегда. Что если, это заставит меня забыть их? Забыть мою жизнь с ними? Не думаю, что в моем сердце есть место для чего-то ещё. Мне так жаль.
Её слова пробирают меня до самых костей, но я не остановлюсь. Я считаю ее своей. Никто, даже Приставучая Сэви, никогда и близко не понимала мою боль. Невыносимую потерю. Ненависть к себе. Вину и желание изменить прошлое — перемотать нити времени и создать из них новый шедевр.
Тори понимает мою боль
Я понимаю ее боль.
Каждый вторник, посещая кладбище, я пинаю ногами деревья и бью кулаками по земле. Я взываю к Богу и молю его повернуть время вспять, дать ей ещё один шанс, чтобы жить.
«''Жизнь — несправедливая штука».''
Слова матери как всегда преследуют меня.
— Тори, — я целую ее, затем отстраняюсь и смотрю на нее, стараясь сказать своим взглядом, что не позволю ей отказаться от меня.
