— К твоему сведению, я подождал до трех. — Улыбаюсь и пожимаю плечами. — И я предложил тебе сесть за руль, но твои коротенькие ножки просто не смогли перегнать зверя. Так что я выиграл, вне всякого сомнения.
— Зверь, а? Скорее нытик, который не может пережить, когда на улице ноль градусов, — поддразнивает Тори.
Усмехаясь, я снимаю куртку и смотрю на стену.
Она идеальна.
Тори позаботилась об этом. Как только она поняла, какой цвет я пытался подобрать, то попросила у своей матери фотографию Сары, сделанную в тот роковой день. Раньше Тори было тяжело смотреть... видеть их фотографии со дня их смерти. Но сейчас важнейшим элементом нашей желтой стены является огромное, увеличенное фото Сары в красивом платьице, дующей на одуванчик.
Мы даже заказали специальную виниловую фразу, которая тянется через всю стену над её снимком.
«Она танцует с ангелами».
— Готова красить? — спрашиваю, отводя взгляд от нашей стены.
Тори пожимает плечами.
— Наверное. Это какой уже раз? Тринадцатый? Боже, Чейз, да у тебя проблемы.
— Восьмой, а не тринадцатый. Это не тот оттенок, и ты это знаешь.
Хватаю ведро с краской и неторопливо иду в нашу комнату, где мебель уже отодвинута от дальней стены. Оказавшись в комнате, ставлю краску на пол и смотрю на стену.
— Я смотрю на них каждый божий день, милый, — бурчит Тори. — Это правильный оттенок. Ты просто помешан на красках. Может, тебе стоит оставить преподавание в колледже и стать художником.
Качая головой, подхожу к Тори и обхватываю её щеки руками, чтобы заглянуть в глаза. Цвет карибской морской воды на границе с темными глубинами океана. Это цвет её глаз — вечно ускользающий оттенок, который, кажется, мы никак не можем подобрать.
Но, может, сегодня нам повезет. Мы пробуем цвет под названием «Водолей». Хотя этот оттенок кажется близким, боюсь, ничто и никогда не сравнится с непревзойденной красотой её глаз.
— Не, мне нравится мой график. Какая другая работа позволит мне зависать в твоем офисе по вторникам и четвергам? — смеюсь я.
Тори закатывает глаза.
— Чейз, серьезно, тебе пора прекратить торчать в моем офисе в эти дни. Стейси считает, что это время для веселья, и клянусь богом, она гордится тем, что собирает нам одинаковые обеды в эти дни. Ты отвлекаешь моего помощника, и вы, два идиота, всё время смеетесь надо мной. Меня это жутко бесит.
— Тебе это нравится, — улыбаюсь я, щекоча её. — Даже Гленда сказала мне об этом вчера.
— Вот чума! А я считала её своей подругой! — ахает Тори.
