— Угу. И вряд ли я переживу эту ночь. — Кира встала, прикрывая рукой грудь, и с вызовом посмотрела на него. — И знаете что? Я совершенно не боюсь ни вас, ни вашей тьмы.
Профессор взглянул на неё поверх ноутбука.
— Зря, — только и сказал он. — Вы очень сильно ошибаетесь на мой счёт, мисс Риаз. Надеюсь, что никогда не узнаете, насколько.
После краткого визита в ванную Кира оделась, если это можно было так назвать, и с задумчивым видом прошлёпала в спальню. В единственную, кстати, спальню.
Если профессор думал, что она собирается щеголять в этом, с позволения сказать, наряде все каникулы, он сильно ошибался.
Спальня была по-спартански строгой. Зеркальный шкаф во всю стену — Кира покраснела, представив как она будет там отражаться. Широкая, очень широкая кровать с двумя светильниками, на которые вполне можно было вешать что-то… или привязывать чьи-то руки, например. Элегантный дубовый комод, на котором стопками лежали книги. Профессор взял с собой самое важное из собственной библиотеки в Академии, поняла она. Но она не собиралась проводить здесь обыск. Ей всего лишь нужна была…
Кира бесшумно отодвинула дверцу шкафа. И достала оттуда безупречно выглаженную светлую рубашку. У профессора были куда более узкие плечи, чем у Райли, подумала она, накидывая её на себя. И ей это нравилось. Ей нравился он весь, хотя она видела его обнажённым лишь считанные разы. Но надеялась увидеть ещё и ещё.
Неужели она и правда проведёт здесь все каникулы? С ним?
Бесшумно ступая, она снова спустилась в гостиную, где профессор читал с ноутбука, не отрываясь. Кире очень хотелось тихо подойти к нему и закрыть ладонями глаза: она была почти уверена, что ему понравилось бы.
Но зная его, это отвлекло бы их надолго, а она и впрямь была голодна.
Обстановка на кухне была такой же, как и в остальном доме: элегантной, но почти спартанской. Островок, на котором располагалась превосходная кухонная техника, высокий холодильник, посуда на закрытых стеклянных полках — всё чистое, всё — подобранное с большим вкусом, но в каждой комнате царило ощущение одиночества.
Он и был одинок, подумала она. Очень. Не поэтому ли потянулся к ней, забыв, что они перестали встречаться и обречены были стать чужими?
Впрочем, после того, как он столь явно спас ей жизнь, и всего, что случилось между ними на ковре в гостиной, трудно было притворяться, что они были друг другу безразличны.
Она сделала самые обычные горячие бутерброды с сыром, запихнув внутрь тонкие яблочные ломтики. Порезала сёмгу, украсив дольками лимона. Подумала насчёт чая, но вовремя увидела, что в кофемашине оставались зёрна. Несколько минут — и она наполнила две чашки свежим капучино.
