В воздухе витает смесь ароматов табака и туалетной воды Максима.
— Выпьешь чего-нибудь? Воды? У меня коньяк есть и виски. Шампанское, увы, в хозяйстве не держу. Но если сильно хочется, я могу приказать, доставят.
— Как всё просто. Если чего-то вдруг хочется, достаточно просто приказать, и всё мигом перед тобой появится.
— Именно, — кивает и принимается вертеть головой, разминает широкую шею, морщится. — Ничего сложного.
— Мне не нужно шампанское! — прохожу в кабинет, плотно прикрываю дверь и останавливаюсь, точно вкопанная. — Мне вообще ничего не нужно, но надо, наверное, обсудить то, что происходит.
— Что именно ты хочешь обсудить со мной, Инга?
Моё имя, произнесённое Максимом, кажется мне каким-то другим. Вкусным, красивым, ярким. Не моим вовсе. Я не люблю его, но вдруг понимаю, что Максиму оно… нравится, что ли. В голосе появилась опасность и хрипотца, а в глазах мелькнуло искушение.
Боже мой, не об этом надо сейчас думать, но кидаю в ставший плотным воздух невидимые крючки, пытаюсь зацепиться за нормальность, заземлиться, остаться в границах благоразумия, выдержки.
Максим присаживается на краешек стола, словно намеренно держится подальше. Расстёгивает пиджак, скидывает его с себя и тот летит в сторону, приземляется на спинке дивана. Слежу за его полётом, одновременно пытаясь собрать мысли в кучу. Не получается, хотя я и стараюсь изо всех сил.
— Присядь, — приказ, но я отрицательно качаю головой. Не хочу расслабляться, хочу обсудить всё самое важное. Раз и навсегда.
Мы должны поговорить о том, что происходит сейчас в моей внезапно изменившейся жизни. Изменившейся по вине Максима, между прочим. Или Павлика?
Ай, не знаю. Ничего уже, кажется, не знаю.
Максим упирает руку в бедро, а во второй крутит ручку. Красивый чёрный корпус, элегантные линии, острый кончик стального пера и гравировка. С такого расстояния золотистую надпись не прочесть, но она почему-то магнитом меня притягивает.
— Ярик… он меня мамой назвал. Это… это ненормально!
— Конечно. Но этот факт мы уже не сможем изменить, верно?
— Я…
— Как ты оказалась в его комнате? — обрывает меня жёстко и смотрит пристально. Требует ответа.
— Он плакал. Сильно.
— Как выбралась?
— Замок сломала, — говорю, не задумываясь, потому что кажется: Егору не выпишут премию, если Максим узнает все детали.
Какое мне дело до чужих людей? Ну, накажут Егора и ладно. О себе нужно думать, Инга, о себе. Но я похоже неисправимая идиотка.
— Сломала? Все замки в моём доме выполнены по индивидуальному проекту. Их невозможно сломать, только ключом открыть.
