— Нежная какая. А ты мне сегодня утром сколько нервов попортила? — вполне спокойно спросил её.
Такой саботаж с паролем, меня смягчил. Хотя признаться, неожиданно от такой мямли. Я думал она тут сопли по кабинету размазывает, а оно вон оно что. Горит сарай, гори и хата! Интересная какая. Пока мыслишки свои гонял в голове, улитка улизнула.
— Нет ну это уже ни в какие ворота! Я шла на зе-лё-ный! А вы мчались как на пожар! На красный! Потом ещё мне шубу испортили своими ручищами, про унижение и оскорбления я вообще молчу! А вишенкой на торте увольнение! Зато вы никак не пострадали и ваше пальто целёхонькое и в сугроб задницей вас не усадили и с работой у вас, как я погляжу всё шикарно! Вот и добывайте свой отчёт как хотите! Всего хорошего! Мудак! — двигая к выходу, Ирочка высказалась наконец.
Голос прорезался. Высказала мне всё и на старт.
— Мудак. — повторяя за ней, её последнее слово, ввёл по буквам пароль.
Коротковато, надо минимум шесть знаков. Повторил два раза, неверный пароль, а вот три раза и доступ был открыт. Смешная какая. Распечатал отчёт, сразу его нашёл, в папке с подписью «гребанный отчёт».
Уже топая обратно к Аркаше в кабинет, понял, что улыбаюсь как дебильный. Подняла настроение эта чучундра. Даже увольнять её перехотелось.
Проверка затянулась, хотя и косяков особых не было.
Уже к вечеру, когда во мне плескалось литра два кофе и дико хотелось есть, осталось какая-то мелочёвка. Её решил отложить на завтра, радуясь, что и так быстро всё разгрёб, недели не понадобиться. Пара дней ещё и не более. Выключил компьютер.
— Всё! Валим от сюда. — зевая и потягиваясь, обратился к всё ещё кефирному Аркаше, запустив двигатель машины, пока соберусь, она как раз прогреется.
Он встрепенулся, явно чего-то просить собирается.
— Иван Олегович, я за Ирочку хотел с вами поговорить. Неужели нельзя обойтись без увольнения? Может премии лишить? Но уволить, да её даже в должности понизить нельзя, на её место просто-напросто сейчас сажать некого. Ирочка очень ответственный работник, за год работы, ни разу больничный даже не брала. Признаться, к тому же не очень понял, какая причина для увольнения? — мямлил, всё так же приседая передо мной не в прямом смысле, конечно, а в словах, в манере говорить.
Даже не стараясь и не пытаясь отстоять достойно свою точку зрения.
— Спишь с ней? — спросил его, не считая нужным, объяснять свои решения и отвечать на его невнятные вопросы.
— Нет! — Аркаша аж задохнулся от возмущения, впервые чётко и ясно отвечая, без присядки.
