Понимание того, что дальше всё будет только хуже, болью отозвалось внутри и захотелось где-нибудь спрятаться, чтобы хотя бы не видеть, как муж собирает чемоданы. Поэтому поднявшись, я прошла на кухню и сев там на стул, уставилась в одну точку.
«Ненавижу свою жизнь! И сны!» — хотелось выкрикнуть громко-громко, но я подавила это желание, понимая, что это не решит моих проблем.
«Да и, вообще, наверное, никто не может мне помочь. Столько всего уже перепробовали за эти два месяца и ничего… Только хуже становится», — откинувшись на спинку стулу, я снова закрыла глаза.
Как только я вернулась домой из больницы всё и началось. Я стала бродить во сне по дому, а то по двору. Могла одеться или полностью раздеться. Даже бегала по двору и пробовала перебраться через забор. Или же на полу в зале изображала, что плаваю. А могла и, спрятавшись куда-нибудь, рыдать в три ручья. Всё зависело от того, что я видела во сне. Я как бы проецировала свой сон на реальность и повторяла в ней то, что делала во сне.
Если раньше, после сна я просыпалась выжатой эмоционально, то сейчас прибавилась ещё и физическая усталость. Да и Миша теперь практически перестал спать. Врачи приказали следить за мной и аккуратно укладывать в кровать, если я начинала бродить, что естественно не давало ему полноценно отдохнуть после работы. Порой, за ночь, ему по четыре-пять раз приходилось возвращать меня в кровать.
Доктора выдвигали много версий о причинах моей болезни, но, в конце концов, сошлись на одной — при черепно-мозговой травме я повредила область в мозге, отвечающей за сны. Вернее, за мышечный тонус во время сна. У обычных людей эта область отвечала за атонию во время сна, а проще говоря, полностью обездвиживала, а я, когда входила в самую яркую фазу снов, начинала их как бы демонстрировать.
Многое перепробовали, чтобы помочь мне с этой проблемой, но ничего не помогло. Ни лекарства, ни мокрые тряпки и тазики с водой возле кровати, ни колокольчики, ни, даже привязывания. Медпрепараты дали прямо противоположный эффект и я стала видеть ещё более яркие и насыщенные сны. Мокрые тряпки и тазики с водой, которые по идее должны были меня разбудить в момент, когда я стану на них или в них, лишь изменяли направленность сна, и появлялось что-нибудь связанное с водой. Ну а узлы на лентах, привязывающих меня к кровати, я просто развязывала. Однажды мы даже попробовали воспользоваться наручниками, но после того ужаса, что последовал за ним, ни я, ни Миша больше не решались их применять.
