- Что не надо совать нос, куда не надо, - буркнул я.
- Правильно! Правильно, черт побери! – воскликнул Огуз, нелепо всплеснув руками. – Но, к сожалению, поняли вы это слишком поздно. Как там в вашей дурацкой пословице? Хорошая мысля приходит опосля… Очень к месту!
Он потянулся к кобуре, когда из глубин зала внезапно раздался голос:
- Руки вверх, да так, чтобы я их видел!
Огуз от неожиданности замер; лишь глаза его бегали из стороны в сторону, пытаясь разглядеть говорившего. Из-за паллетов, бесшумно ступая, стали выходить вооруженные автоматами полицейские в полной амуниции. Они шустро окружили нас с турками и замерли, ожидая дальнейших приказов командира.
- Проверить каморку! – выйдя из укрытия, воскликнул высокий усач, судя по лычкам, капитан полиции. – И чтобы девочка не пострадала!
Двое автоматчиков живо нырнули в каморку и практически тут же вернулись: один подталкивал в спину Лопарева, а второй вел за собой нашу зеленоглазую спутницу, бережно обнимая ее за плечи свободной рукой.
- Катя! – воскликнул мужчина в белом плаще, появляясь из-за спины капитана.
- Папа! – просияла девушка и бросилась к отцу.
Они встретились в самой середине зала и сжали друг друга в объятьях. Я смотрел на Гармашова и видел, как в уголках зажмуренных глаз блестят слезы радости, которые в самые трогательные моменты невольно просачиваются наружу назло подспудному желанию мужчины не показывать окружающим свою слабость. Если бы программиста попросили описать чувства, которые переполняли его в тот чудесный миг, он бы наверняка вспомнил такие слова, как «счастье», «облегчение», «покой».
Но, несмотря на бесконечную радость от воссоединения с дочкой, у Константина Ивановича имелись еще другие дела, и потому Катю пришлось временно отпустить. Резко выпрямившись, глава «Н-Транса» быстрым шагом подошел к капитану полиции и замер рядом с ним. Взгляд Гармашова стал злым, колючим; он ненавидел всех, на кого сейчас смотрели стволы автоматов, и в особенности – предателя Лопарева.
- Гнида, - процедил Константин Иванович, сверля в мерзавце дырку за дыркой.
- Это, значит, и есть ваш Лопарев? – уточнил капитан полиции, глядя на поникшего программиста.
- Он самый, - отрывисто кивнул Гармашов.
- У них еще в подвале девушки заперты! – воскликнул я. – Они их там собрали для пересылки в Турцию!
Дула всех без исключения автоматов разом уставились на меня, отчего по спине тут же забегали назойливые мурашки. Мне сразу вспомнилась сценка, которую я представлял себе уже неоднократно – та самая, в которой полицейские врываются в Квагину квартирку и наставляют на нас стволы, а их главный объявляет, что мы по уши вляпались. И если раньше я не особо переживал, то теперь готов был душу дьяволу продать, лишь бы оказаться подальше от угрюмых копов и разгневанного отца, который, нахмурив брови, смотрел на меня из-за спин автоматчиков.
