— Да. Мерзкий старикашка как-то поймал меня за рукав на званом обеде и долго плевался в лицо, отчитывая, как нехорошо брать пирожные, пока их не подали на общий стол.
— Именно он. Но тебе повезло, пирожные это мелочи. А вот двоюродную сестру по материнской линии он отравил, чтобы получить картину. Представляешь, картину!
— Опасно быть твоим родственником, — усмехнулся Винтер.
— Ну, или твои враги подкупили слуг, чтобы поиздеваться, — продолжал размышлять Бенедикт, шевеля в камине кочергой.
— Нет у меня врагов. И Дагор служит уже семь лет, он бы никогда на такое не согласился.
— Прошу прощения за беспокойство. Я хотел уточнить. Господа будут ужинать в столовой, или подать закуски здесь? — сказал вошедший дворецкий.
— Пошел прочь! — рявкнул Бенедикт.
— Вот видишь, он даже не осознает, что что-то не так, — сказал Винтер и начал тереть лоб.
— А твоя масловарня работает?
— Да, управляющий вчера привозил отчет.
— Придумал, — радостно воскликнул Бенедикт.
Винтер посмотрел на него.
— У тебя же есть вилла в Италии. Надо просто поехать туда, ну скажем, на год. Морской воздух, экзотические красавицы и работающие слуги, — объяснил Бенедикт.
— Я и забыл о ее существовании, да и на год меня не хватит. Жуткая жара, и повсюду удушающие запахи цветов.
— Я бы мог поехать с тобой, тут мне все опостылело.
— Решено, едем, — согласился Винтер и позвонил в колокольчик.
— Да, сэр, — вошел дворецкий.
— Распорядись, чтобы упаковали мои вещи, я уезжаю в Италию, — распорядился Винтер.
— Да, сэр. Хочу напомнить Вам, что перед отъездом надо упаковать Ваши вещи, — ответил дворецкий.
— Чтоб тебя! — закричал Винтер и стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
— Ступай, — добавил Винтер, уже более спокойным голосом.
Взгляд его упал на зеленую книгу. Винтер вынул ее из-под стопки писем и с брезгливостью, будто она была мерзким слизнем, кинул в камин.
Где-то в другом месте.
— Может я не был достаточно убедительным? — сказал Эминафига, сворачивая трубочками алые крылья.
— Не печалься, с каждым из нас случались такие неудачи, надо смириться и ждать, — ответил Тоауяси.
Цвет его лапок непрерывно менялся.
— Ближайшая возможность изменить направление развития мира только через четыре с половиной тысячелетия, — сказал Эминафига и опустил мохнатые веки.
— Некоторые из них будут чувствовать утраченную возможность и пытаться изменить реальность, — добавил он, смотря в себя.
— Несчастный мир, вздохнул Тоауяси и выбрал желтые лапки.
— Ну, как тебе? — нетерпеливо спросил Яко.
