— Про мор ты слышала, — заговорил он. — Фуада это не коснулось, Дальгло и других соседей тоже. Нет, кое-кто заболел, но их были единицы — хозяева вовремя приняли меры.
— Перекрыли дороги?
— Конечно. И любого путешественника живо определяли на постой недели на две, как бы он ни спешил.
Я кивнула: понятно, болезнь может проявиться не сразу, и лучше запереть странника, невзирая на его жалобы, чтобы убедиться — он не разнесет заразу по всей округе.
— Почему ты не спросишь, как же я так оплошал? — негромко спросил Эдан, и я вздрогнула. — Когда впустил к себе Мальсенту с сыном, хотя знал, что на окраинах Дьюрана есть заболевшие?
— Ты сам хочешь рассказать, разве нет?
— Пожалуй... — Он посмотрел на меня в упор, и я наконец-то рассмотрела его глаза — карие, как у меня, лишь немного светлее. — Представь, я был пьян. Счастлив и пьян — у меня родился сын. И я забыл об опасности. Такое даже с братьями-предводителями случается, веришь?
— Так вот почему ты не пьешь теперь... — сорвалось у меня.
— Отчего же? Зарока не давал. А лучше бы дал — еще в обители... Но задним умом все крепки.
Эдан помолчал.
— Грегор вскоре умер, — сказал он наконец, — и Мальсента убралась к себе. А мор продолжался, уже совсем близко. Мне было все равно, клянусь. Не моя земля, не мои люди, так и гори они синим пламенем... Я угадал.
— Не понимаю...
— Мальсента решила истребить заразу огнем. Может, слышала где-то об этом, может, решила, что я сжег тела жены и детей из-за этого, а не по обычаю ее родины... не знаю, право, не спрашивал.
— То есть как — выжечь? — не поняла я. — Спалить деревни? А люди как же?
— Так ведь все равно заразные, — равнодушно ответил Эдан. — И сами умрут, и на других хворь перекинется.
— Да не может этого быть! Чтобы тетя Мальсента отдала такой приказ...
— Не хочешь — не верь.
Снова повисла гнетущая тишина, и наконец я нарушила ее:
— И что потом?
— Не все люди покойного Грегора ее слушались, нашлись те, кто предупредил жителей. А они утекли ко мне за реку.
— И ты их принял? Заразных? После того, что...
— Мне-то уже было без разницы, — спокойно сказал Эдан. — Сам умру — что ж, значит, вышел мой срок. А вот смотреть на то, как жгут дома с живыми людьми, я не мог.
— Ты же брат-предводитель, — произнесла я не без намека.
— Да. Но это были не чужаки, а люди моего брата. Есть все-таки разница... — он вздохнул и добавил: — Жианна говорит, после этого я ожил. Вернее, взбеленился и явился в Дьюран со всем отрядом, чтобы остановить это беззаконие.
