— А тебя напрягает, что меня не напрягает?
— Нет. Абсолютно.
Майлз пожал плечами.
— Ну тогда вот мой ответ.
После завтрака Линли планировал отправиться в свою галерею, так что Майлз сунул в рюкзак альбом для набросков. У него была назначена встреча с месье Тибо, но только на вторую половину дня, поэтому он решил провести утро в разведке территории.
Взглянув на Майлза, Линли открыл было рот, но промолчал.
Конечно, за яйцами Бенедикт с ветчиной он все же поднял болезненную тему.
— Я хотел бы посмотреть твои работы, — сказал он.
Майлз хмыкнул.
— Нет, не хочешь.
— Я серьезно.
— Я тоже. Нет.
Линли хмурился, помешивая кофе в своей чашке.
— Когда ты пришел ко мне в галерею… До того, как начал преподавать…
— Все в порядке, — прервал его Майлз. Он не желал снова слышать об искрах и новизне взгляда. Меньше всего ему хотелось наблюдать, как Линли разрушает его уверенность в себе или желание творить. Он не мог допустить, чтобы этот яркий и многообещающий день был омрачен напоминанием, что Палмер — полнейший мудак.
Но Линли продолжал давить.
— Тогда я был начинающим галеристом. Слишком зеленым и юным, чтобы доверять своему чутью. Я боялся ошибиться.
— М-м-м…
— Первый успех вскружил мне голову. Слишком сильно. Более того… Я боялся пробовать новое. Мне казалось, что моя репутация основана на нескольких удачных находках.
— Синдром самозванца, — подсказал Майлз. Он поверить не мог, что Линли вообще способен чувствовать неуверенность.
— Судя по всему. Так что когда ты появился…
— Нет необходимости обсуждать это. Я бы не хотел.
Линли замолчал. Майлз пил чай, чувствуя себя неловко под изучающим взглядом. Он не хотел ссориться из-за этой истории, но почему Линли просто обо всем не забудет?
Спустя какое-то время Линли сказал с несвойственной ему робостью:
— Думаю, чтобы расчистить путь для будущего, нам стоит разобраться с прошлым.
— А есть ли у нас будущее? — настороженно спросил Майлз.
— Да. Я надеюсь. — Он скривился. — Наверное, слишком скоропалительный вывод?
— Что ж, я думаю, мне хотелось бы посмотреть, как будут разворачиваться события. — Майлз испытывал гордость за себя: ему удалось сказать это таким спокойным тоном, пока сердце вытанцовывало чечетку, как в каком-нибудь любимом мюзикле Маргаритки.
Линли с серьезностью кивнул.
— Итак. Когда ты появился на пороге моей галереи со своими картинами, они…
— Тебе не понравились.
— Нет, как раз наоборот. Но мне показалось, что они не станут чем-то большим, только крепкими середнячками. Ты был сыном самой близкой подруги моей матери, застенчивым малышом.
