Сложная форма романа не вызвала затруднений у читателей, они приняли условия, предложенные автором, и отнеслись к запискам Юдина так, как, очевидно, рассчитывал писатель: соотнося судьбу Юдина с собственной судьбой и понимая, как трудно, рассказывая о самом себе, сохранить объективность любому человеку, и особенно герою "Бессонницы" с его скрупулезным, дотошным стремлением к объективности. Этим объясняется, что читатель, узнавая о каком-то факте из жизни героя, оказывается в курсе разных точек зрения на этот факт, и далеко не все эти точки зрения высказываются друзьями Юдина, герой с щепетильной точностью передает и мнение своих недоброжелателей. Да и сам он, при ироническом складе характера и неизменной способности посмеиваться прежде всего над самим собой, готов снизить, приуменьшить, представить в смешном виде те свои поступки, которые другой человек, настроенный к себе менее критично, оценил бы как нечто из ряда вон выходящее.
Писавшие о "Бессоннице" нередко почему-то не задумываются над тем, что как о достоинствах, так и о недостатках героя этого романа они узнают от него самого, из его ночных - бессонница! - записей, и не делают на это поправку. Больше того, Олегу Антоновичу отказывают кто в "беззаветности", кто в "энтузиазме", кто, пользуясь незакавыченной цитатой, не называя имени Юдина, пытается дать понять читателю, что герой "Бессонницы" сродни леоновскому Грацианскому. Все успехи героя с готовностью приписывали могучей протекции его власть имущих друзей, Юдина, весьма скромного в быту человека, обвинили в барстве, его однокомнатную квартирку в последнем этаже весьма отдаленного от центра нового московского дома всерьез посчитали "башней из слоновой кости" - с легкой руки самого Олега Антоновича. А ведь нет оснований предполагать, что Юдин ищет в своей "башне" спокойствия, стремится спрятаться от жизни, тишина и спокойствие нужны ему для работы, как самоограничение, как строгий режим, который он сам себе предписал. Олегу Антоновичу немало отпущено природой, но надо сказать, что природа не ошиблась и семя попало на благодарную почву. Юдин - из породы одержимых своим делом людей, и сколько бы он над собой ни иронизировал, значительность им сделанного очевидна.
Читатели увидели в профессоре Юдине добросовестного человека, настроенного вполне демократично, для которого его "гипотетический читатель" - такой же, как он сам, думающий, неравнодушный, хотя и не святой человек, умеющий подняться над сиюминутными интересами, вглядывающийся в перспективу, ровня. Критики же заподозрили профессора Юдина в высокомерном пренебрежении к своему "гипотетическому читателю", в желании вполне благополучного человека (редко кто писавший о "Бессоннице" не процитировал фразу о "слишком благополучном" Юдине из письма Ильи Славина) навязать этому читателю свой образ мыслей, разделить с ним грех компромиссности и конформизма, а автора - в подыгрывании герою, в создании для него режима наибольшего благоприятствования. Оказывается, автору это понадобилось для того, чтобы увести Юдина от моральной ответственности и добиться взаимной амнистии от читателя, хотя так и осталось невыясненным, в чем же должен оправдываться читатель.
