Приехав в понедельник с утра на работу, узнаю тут же у охранника, что Наташа уже давно на работе. Рано на работе — это подозрительно и не про неё. Раздеваюсь в кабинете и тут же направляюсь к стойке информации. Прошу девушку-администратора вызвать Наталью Андреевну в зал к ёлке из-за спорного момента. Правда, что должен решить начальник отдела рекламы непонятно, но сейчас речь вообще не об этом.
Девушка громко — на весь магазин делает объявление, а я, забрав микрофон, скрываюсь за ширмой и наблюдаю за ёлкой. Через пару минут Наташа появляется в своей привычной одежде — джинсах и горчичного цвета свитере, подходит к ёлке и, оборачиваясь, ищет того, кто её звал.
— Раз, раз, — говорю в микрофон, проверяя связь. Громкий голос разносится по всему торговому залу. Откашливаюсь и продолжаю: — Всех с наступающим Новым годом и Рождеством, — наблюдаю со стороны, как Наташа замирает, узнавая мой голос. — Знаете, мы иногда ошибаемся в людях. Судим по первому впечатлению. Основываемся только на своих прошлых отношениях и знакомствах и не видим настоящего человека. Тот, который открывается нам, когда начинаешь что-то делать вместе, — наблюдаю за ней. Девушка недовольно складывает руки на груди. Персонал и пока ещё редкие покупатели удивлённо останавливаются, слушая мою речь.
— В нашем магазине работает одна удивительная девушка, которую я обидел, и теперь хочу попросить прощения. Наташа, прости. Прости не только за шутку. Извини, что вёл себя как придурок. В общем, не очень профессионально. Я знаю, шутка была неудачная. Даже дурацкая. И мне никогда не выиграть бы этот спор. Да мне и не справиться было с этой ролью в одиночку. Признаю, я выиграл нечестно. Хотел позлить тебя и отыграться за всё, через что пришлось пройти. Признаю, ты профессионал своего дела, всё устроить и организовать, лучше тебя не справится никто, — кладу микрофон и, выйдя из укрытия, направляюсь к девушке. Ловлю недовольный взгляд, но знаю, что должен любой ценой помириться и не допустить, чтобы ушла и уволилась. Боковым зрением замечаю, как покупатели глазеют по сторонам, не понимая, что происходит.
— Наташ, — подхожу к ней и заглядываю в глаза, — я скучаю. По твоим замечаниям, шуткам, по тем вечерам, что проводили вместе пока готовились, по твоим идеям. Прости.
— Как у тебя все просто, — насупилась она. — Подставить, а потом извини.
— Ну хочешь, я схожу на депиляцию всего, чего скажешь? Вылью всё Hugo Extreme? Уволюсь? Сорву постер в своей спальне? Сварю суп? Буду ходить на каблуках? Надевать тебе колготки? — уже самому становится смешно от того, что сказал это. Начинает улыбаться в ответ, всё ещё сдерживая улыбку. Отхожу в сторону и достаю из-под ёлки большущую мягкую игрушку-мышь и букет цветов, что оставил до этого. Ставлю перед ней крысёныша. Мышекрыс настолько высокий, что достаёт мне до пояса. Наташа удивлённо смотрит на него сторонясь.
