— Меня нельзя! А коктейль можно!
Спустя пятнадцать минут, когда ресторан пополнился еще несколькими клиентами, занявшими места у этой чертовой барной стойки, которую я уже успела возненавидеть, я поняла, что такое катастрофа. Все галдели, одни звали к столикам, прося то поднести воды, то хлеба, то унести то, что им не понравилось и подносить десерт. Другие требовали второй бокал спиртного, когда кто — то еще даже первый не получил. Я успела разбить рюмку, и разлить на барную стойку целый шот виски. Облиться Пина коладой, когда доставала бутылку с верхней полки, от чего теперь мои волосы слиплись, и висели отвратительными паклями. Парни продолжали флиртовать, и им надо было улыбаться, ведь это работа бармена — сохранять спокойствие и быть дружелюбным со всеми. Я вспомнила, как ловко управлялся Пабло, и пыталась делать все так, как он, но у меня ни черта не получалось. Внутри закручивалась буря от злости на этих двух идиотов, которые в разгар дня пошли трахаться, оставив меня одну. Злилась на себя, за то, что вот — вот сорвусь и пойду их звать на помощь, хотя жутко этого не хочу. Не хочу показывать слабость и неспособность справиться с авралом. Я сильная, у меня получится. Только эта уверенность таяла все быстрее, когда в ресторан зашла еще одна группа туристов. Человек пятнадцать, как минимум, которые тут же заняли свободные столики, и уже подняли руки, требуя меню. Я металась от барной стойки до столов, пот катился градом от напряжения и усиленной работы мозга, боясь что-то упустить, или кого — то не обслужить. И тут я признала, что не справлюсь. Если бы не вторая группа туристов, то возможность обслужить всех была бы больше, но теперь, когда меня зовут со всех сторон, я просто не знаю куда бежать сначала. Прилетев обратно к барной стойке, и увидев, во что та превратилась, оставался только один выход.
— Одну секунду, — запыхавшись, попросила я собравшихся, и быстрым, уверенным шагом направилась к черному входу. Подавив гордость, распахнула ее. Уже было плевать на все. Я была так зла, так взвинчена, что проигнорировала возмущенный вскрик Лолы, прижатой к стене Андресом. Ее ноги крепко обхватывали его талию, а он одной рукой сжимал ее грудь, вывалившуюся из топа, а второй удерживал под задницу, пока, как я успела заметить, вдалбливался в нее с каким — то ожесточением. Резко отвернувшись, все же это зрелище было не из самых приятных, и смотреть особо не хотелось, я со звенящей злостью процедила сквозь зубы:
