, Колчака
[77], Юденича
[78] и Врангеля, были не победами Красной армии и ее классовых вдохновителей — коммунистов, а являлись результатом руководства этими армиями старого рядового русского офицерства и прежнего генерального штаба. Коммунисты открыто теперь об этом говорят в центре: "если бы нам не удалось заполучить к себе таких руководителей бывшей царской армии, как Каменев, Лебедев
[79] и другие, а также прекрасно испытанных и опытных исполнителей их предначертаний из того же царского офицерства нас давно бы не было в Москве!"
Использовав до конца опыт и знания русского закаленного в боях офицерства, Реввоенсовет Республики (учреждение, состоящее в большинстве из генералов старой службы и выполняющих слепо распоряжения, исходящие от Троцкого и Склянского) думает теперь избавиться от него, создав свое Красное офицерство. В этих целях объявлены правила, облегчающие старым офицерам, не-коммунистам, уход из армии, а с другой стороны создаются различные, довольно кратковременные (как и все вообще образование у большевиков), командные курсы и школы, выпускающие малообразованных людей и полуневежд в военном деле. Говорят, что первый опыт действия частей с красными офицерами имел место в русско-польскую войну и оказался весьма неудачным. Красноармейцы, охотно повинующиеся бывшим офицерам, совершенно не желают признавать авторитета вышедших из их же среды товарищей командиров, и на этой почве разыгрывалось много курьезов. В целях дальнейшего проведения в жизнь принципа "коммунисты — на все руководящие посты" Реввоенсовет Республики создал Красную академию Генерального штаба в Москве, курс которой, за исключением самого объема преподаваемых знаний да введения коммунистической догмы, мало чем отличается от бывшей Николаевской академии Генерального штаба. Троцкий, мнящий себя великим стратегом, для поднятия ее авторитета сам числится, как сказано выше, слушателем этой Академии.
Набрав огромные по численности кадры армии и не имея возможности в создавшихся условиях их содержать, большевики, начиная с декабря 1920 года, стали распускать по домам постепенно старшие возрасты. Меру эту пришлось ускорить проведением в виду того, что солдаты сами стали разбегаться из полков. Последние отпускные негодовали, что перед выпуском у них отнимали сапоги и шинели, предоставляя отправляться чуть ли не в одной нательной рубахе. Еще значительнее ухудшилось положение отпускных в апреле и мае 1921 года, когда им предложено было, в виду плачевного состояния железных дорог, двигаться не поездами, а по способу пешего хождения, причем на волостные исполкомы была возложена строжайшая обязанность срочно устроить этапные пункты, обеспечить их водой и продовольствием для проходящих команд. Так как распоряжение это опубликовано было лишь тогда, когда фактически движение отпускных уже началось, то разумеется, в нужную минуту никаких этапных пунктов налицо не оказалось. Солдаты, голодные и утомленные, прямо зверели и, вопреки полученным предписаниям, стремились к станциям, где все-таки можно было как-нибудь раздобыть денег и купить себе еду. Поэтому все вокзалы Центральной России весной 1921 года были буквально завалены отпускными, и, чтобы пробираться через такой живой пол на перрон, необходимо было проявлять чисто акробатическую ловкость. В результате такого порядка демобилизации армии, постепенно сокращенной с 2.000.000 до 500.000 солдат, появились заразные заболевания, в частности, старая знакомая гостья холера, распространившаяся, начиная с Юго-востока, повсеместно в России.
