И вот деревня начинает, в поисках выхода из этого необычайно запутанного положения, приходить к новому денежному мерилу, новой денежной единице, наиболее притом устойчивой — "пуд" хлеба в зерне. Подходила к этому деревня постепенно. На Юго-востоке после своего прихода в 1920 году большевики сначала "донских" и "добровольческих" денег не аннулировали, и станичники и крестьяне принимали их охотнее, чем "советские" деньги; тогда они даже шли с лажем[109] против советских. Чтобы положить конец этому, а также больно ударить по карману буржуазию, у которой больше всего, по мнению большевиков, осело этих денег, они в тиши разработали соответственную меру и вдруг как гром грянул упомянутый уже мною декрет об аннуляции всяких "контрреволюционных" денег. Мера эта была проведена настолько келейно, что накануне аннуляции жалование было выдано именно "донскими". Только комиссары почему-то в те дни усиленно сбывали "донские деньги". Начался ропот среди служащих, которым выплачивали жалование "донскими" деньгами, и у сельского населения, которому регулярно продолжали выдавать вознаграждение за доставленное продовольствие "донскими" деньгами. Пришлось ввести в декрет корректив о возмещении служащим месячного оклада жалования, в качестве компенсации за понесенные убытки и о частичном возмещении таких же убытков крестьян. Можно было, впрочем, обменивать их на частной бирже, с потерей 60-75% стоимости, так как немедленно началась спекуляция по переотправке аннулированных денег в Крым. Лаж этот стал колебаться особо на "донские" и особо на "добровольческие" деньги, в зависимости от результатов предпринятого генералом Врангелем наступления. Твердо веря в конечный успех дела белого оружия, казаки в центре Донской области охотнее принимали свои "донские" деньги, чем советские. Распространившиеся в конце 1920 года слухи о предстоящем аннулировании "пятаковских", т.е. кредитных билетов в 10 и 5 тыс. рублей с подписью Пятакова, вызвали необычайное волнение на базарах. Крестьяне и казаки отказывались их принимать, появился лаж на них, публика стала усиленно их выбрасывать, создалась невероятная паника, а так как в это же время окончательно потеряли ценность "донские" деньги в связи с ликвидацией крымского фронта, то казаки отказывались принимать в уплату за привозимые продукты какие бы то ни было деньги, настаивая на обмене продуктов исключительно на необходимые им предметы. Стал налаживаться неорганизованный товарообмен — "толкучка", — которая после разгрома базара в Ростове, о котором я говорил, отодвинулась на окраину города, куда городские жители выносили старую одежду, обстановку, мыло и т. п., а приезжавшие станичники отдавали продукты своего сельского хозяйства. Ввиду, однако, некоторой неясности и неустойчивости таких сделок, с начала 1921 года все чаще и чаще обмен стал приводиться к определенной обменной единице, — которой явился 1 пуд хлеба. Мера эта приняла такое широкое распространение в России, что уже в мае 1921 года в Петрограде местный совдеп счел нужным официально зафиксировать установившуюся шкалу соотношений 1 пуда хлеба к другим предметам первой необходимости. В результате в деревне центральной России установились следующие соотношения. Поденная плата рабочего — от 1/2 до 1 пуда; та же плата за работу человека с подводой — 2-3 пуда. Лошадь крестьянина — 30-75 пудов; корова — 35-80 пудов. Пуд соли — 3-5 пудов. За шитье пары сапог — 1-1,5 пуда; новый крестьянский костюм — 10-15 пудов и т. д. Таким образом, при существовании старой денежной единицы — рубля преимущественно в городе, деревня начинает пользоваться новой единицей — "пудом".
